А Давненько не было Кирее-срачей. Надо бы вбросить пасту:
Штурмуя как-то просторы «ВКонтакта», я наткнулась на группу, полностью посвященную аниме Fate/Zero. Открыв заветную страничку, я лицезрела весьма милый опрос, предлагавший выбрать лучшего мастера из всех семерых. Пока я тыкала курсором мыши в пространство напротив имени «Котомине Кирей», я думала о том, что этот гениальный мерзавец и пяти голосов не заработает. Каково же было мое удивление, когда я увидела результаты опроса, в котором более 40% голосов принадлежали именно священнику. Даже Кирицугу, который позиционировался как главный герой, Кирей оставил далеко позади.
Я думаю, не стоит сейчас тратить драгоценное время на выяснение того, почему такой по самые уши отрицательный персонаж стал популярным. Достаточно уделить этому пару-тройку предложений: персонаж этот прорисован красиво внешне и активно фигурирует в сюжете. А так как среди фанатов аниме немало персон, принадлежащих к женскому полу, то «милая» физиономия Кирея весьма успешно слэшится с Королем героев, а порой не только с ним (Фу! Простите, не удержалась). В самом деле, зачем копаться в тяжелых думах Котомине, пытаться понять его мрачные мотивы, и вообще обращать внимание на то, что этот персонаж, образно выражаясь, чуть ли не корень зла всей заварухи, когда можно просто радоваться жизни и сеять добродушный яой направо и налево? На кой, извините, хрен нужно это ваше зло, когда под боком белая и пушистая задница Гильгамеша/Токиоми/Широ/нужное подчеркнуть или вписать свое. Правда же? Вот то-то и оно… Хочется даже поставить грустный смайл, но воздержусь.
Но это было лирическое отступление (или вступление) под названием «О наболевшем и задолбавшем», а теперь шутки и сарказм в сторону, и переходим к основному содержанию статьи, которое с предыдущим абзацем имеет общим только одну вещь – самого Котомине Кирея.
Признаться, когда я увидела первую сцену с Киреем (а начинала я знакомство с «Судьбой» именно с Zero), у меня не возникло ощущения, что этот персонаж и станет главным антагонистом. Почему-то он произвел впечатление героя, потерявшего свою цель в жизни, но стремившегося еще что-то сделать или изменить, этакого отчаянного борца неизвестно за что. Даже напоминал Кирицугу в некоторых моментах. А мерзким и подозрительным показался Токиоми. Но потом все оказалось слегка наоборот: Тосака был не настолько противен, каким выглядел в конце Котомине. Из серии в серию священник раскрывал все больше своих темных сторон, все меньше оставляя веры в то, что нечто светлое ему все-таки не чуждо. И набирая оборот, это раскрытие достигает своего апогея в последнем эпизоде, когда Кирей разразился жутким смехом и осознал наконец, чего желал все это время. Я бы назвала это поворотной точкой в превращении Kirei/Zero в Kirei/Stay Night, ибо этот персонаж, так же как и Гильгамеш, имеет свои вариации в сюжетных линиях. Кстати говоря, Котомине – единственный из всех персонажей «Начала», который не проявил ни одной своей светлой стороны. Я не беру в расчет, скажем, Ассассина, который является Героической душой и не особо часто появлялся по сюжету, или Рюноскэ, который тоже не сильно-то существенен. Но среди основных, главных персонажей линии, которые раскрыли свои темные и светлые стороны, он один не показал в себе ничего положительного.
- Он никогда не испытывал увлечения чем-либо. Нет ничего, во что бы он верил. У него просто не может быть желания. (с)
Характеристика, которую дал Кирею Кирицугу, мало подходит для священника, который, по словам его собственного отца, и «в полымя прыгнет, если на то будет воля Церкви». Но ради Церкви ли Котомине выполнял все поручения, в частности убийства «еретиков»? Оценивая поведение Кирея на протяжении всего «Начала», я могу точно сказать, что не в любви к Богу там дело. И даже не в пресловутой жажде справедливости. Обо всем этом речи даже не идет, ибо эти качества отсутствуют в персонаже. Я бы назвала это поиском. Поиском смысла, истины, желания, но самое главное – себя. Тут снова невольно вспоминается Рюноскэ, который видел красоту в убийстве. Кирей же, неспособный видеть красоту в принципе, искал в смерти и разрушении свое «Я». Но убивая понемногу, он лишь цеплялся за то, что искал; глаза его раскрылись только тогда, когда он увидел абсолютное разрушение и хаос. Когда смерть стала не просто делом его рук, а когда она его окружила со всех сторон, он, наконец, осознал, чего жаждал. Но даже тогда он не успокоился, ибо как говорится, есть к чему стремиться.
Кирей такой персонаж, которого я бы назвала своим любимым злодеем. Ибо раньше злодейские личности меня привлекали очень мало (наверное, во всем виновато воспитание на старых мультфильмах, где почти все отрицательные персонажи штампованы под один образец – Злыдень-злющий-и-без-комментариев). Но если не делить персонажей на черное и белое, а рассматривать их с точки зрения проработанности образа, то Кирей для меня чуть ли не идеал отрицательного персонажа. Объясню почему.
I. Этот персонаж - абсолютная неоднозначность. Казалось бы, образ священника – он должен быть чистым, непорочным, учить морали и проповедовать праведную жизнь. И если в каких-то сюжетах священники являются антагонистами, то зачастую они вредят главным персонажам, будучи уверенными, что несут возмездие во имя Небес. В качестве примера мне в голову приходят почему-то ангелы – Эш с Анжелой из «Темного дворецкого» и Кастиил из «Сверхъестественного» во время его союза с Королем ада, но суть та же – безгрешное по задумке существо раздает звездюлей на все четыре стороны, пытаясь вправить народу мозги и наставить на путь истинный. С Киреем все иначе. Ему плевать, как живет окружающий мир, спасется он или нет; по большей части, он был бы рад, если бы все они оказались в аду на соседней сковородке. Как он, в таком случае, оказался священнослужителем? Если отбрасывать тот факт, что его отец тоже был священником, то все просто: один из вариантов поиска себя – это возможность получить ответ у высших сил. Служение Богу – это ведь не дуракаваляние, а постоянная проверка своей силы воли и духа. И тут тоже не все так просто: это не значит, что ты сидишь на коленях перед алтарем, молишься днями и ночами, и вдруг является ангел, и ты узнаешь все, что хотел. Нет уж, этот номер не пройдет, ответ может быть найден только в беспрерывном поиске, он подается в виде знака, сигнала или пресловутого внезапного озарения. Будучи человеком далеко не глупым, Котомине действовал именно по этой схеме. Но проблема его в том, что он изначально был сломлен, с самого рождения. И что бы он ни искал, какой бы знак ни получил, ответ он все равно интерпретировал бы по-своему.
II. Кирей родился ненормальным. Это не значит, что он был сумасшедшим, придурковатым, недалеким – это все мы отбрасываем, так как и так видно, что все это чушь. Но изначально что-то в его развитии пошло не так, и он стал видеть все в несколько странном свете. Я бы назвала это «мир в негативе», где Кирей белое видел черным, а вот черное – серым. Иными словами, он не мог видеть ничего светлого в принципе. Белое его не привлекало, оно было неинтересным ему – поэтому видится в его глазах черным, пустотой. Он прекрасно знал все заповеди, правила морали, но это было скучно. Куда больший интерес представляло все черное. Вот почему я говорю, что он видел черное серым: он осознавал, что аморальные поступки не вяжутся с принципами, по которым он жил, другими словами, понимал, что так делать нельзя, но именно они привлекали его. Страх, боль, страдания, слезы – вот что было настоящим наслаждением. В подтверждение приведу строки из отрывка романа:
Он верил, что учения церкви запрещали аморальность, но аморальность была всем, что у него было. (с)
И это даже не результат воспитания. Он появился на свет таким, причем он сам не понимает, как такое могло произойти (помните момент в последнем эпизоде, когда Кирей кричал, мол, как подобное могло родиться от семени Котомине Рисея?) И если честно, я тоже. Будучи сейчас не сильно осведомленной в устройстве Насуверса, я делаю предположение, что здесь заложена идея баланса. Есть всех спасающий Кирицугу, есть добродушная Ирисфиль, есть Диармайд – образец рыцарской чести. А есть Кирей – как модель средоточия зла. Все в этом мире должно быть, а все пробелы - восполняться. Кирею выпала честь нести на себе такое бремя. Впрочем, не сильно-то он и против.
III. Неспособность любить. Не скажу, что это похвальное качество, но в образе персонажа явно занимает любопытную позицию. Кто из нас не любил? Нежные чувства испытывали решительно все, согласитесь. И если не ко второй половине, то хоть к маме с папой, хоть к кошке. Сложно даже представить себе такого человека, который ни к кому никогда не был привязан. А вот Кирей как раз из них, по крайней мере – мне он кажется таким. Может, кто-то сейчас скажет: «Это же потому что он конченый негодяй!» Ну, не скажите. Полагать так - как минимум глупо. Жиль де Рэ любил же Жанну, а мерзавцем вон каким был, и таких примеров немало. Все сводится опять к этой сломанности, ущербности. Котомине не мог видеть красоту и, как следствие, не мог полюбить. Даже близкие люди для него не были такими уж близкими.
1) Рисей (отец). Всю свою жизнь Кирей делал то, чего от него ожидал отец, но вовсе не потому, что его заставляли, и не из любви к родителю, а, как было указано выше, из-за поиска или, если хотите, потому что так надо было. Реакция Кирея на смерть отца, точнее, ее отсутствие, меня немного поразила, но когда я вспомнила, кто у нас Кирей, все встало на свои места. Уже тогда это было неудивительно.
2) Ортензия. Тут я могу основывать свои аргументы только на том, что на данный момент прочитала в романе и что написано на TypemoonWikia. В общем и целом, ситуация такая: глядя в глаза своей бедной умирающей жены, он говорит: «Я не мог тебя любить». Когда она умерла, он решил, что хотел бы лишить ее жизни сам, при этом думая: «Каково это – убить того, кого любишь, своими руками?» А через 2-3 дня после ее смерти он пытается вспомнить ее лицо и… не может. По-моему, комментарии излишни. Даже то, что он сам считал любовью, не являлось ею по сути. Собственно, это осознание к нему все-таки пришло.
3) Карен. Здесь вообще единственная карта, которую я могу разыграть – это тот факт, что Кирей бросил свою дочь. Будь у него хоть доля отцовской привязанности, он бы этого не сделал, придумал бы что-нибудь. Увез бы в ту же Японию, к примеру. Но мои суждения могут быть крайне ограничены недостатком информации, за что прошу не судить строго. Однако анализируя все его поведение, у меня остается мало сомнений, что он оставил девочку из каких-то добрых побуждений.
IV. Первое время после просмотра я была почему-то убеждена, что на Кирея сильно повлияли речи Гильгамеша об удовольствиях и прочем. Но пересмотрев пару эпизодов, я пересмотрела и свои взгляды. Говоря об удовольствиях, Гильгамеш не имел в виду конкретно разврат, а именно тот катализатор, который заставит его испытывать наслаждение, Котомине нужно было лишь найти его. Им оказались хаос и разрушение в Фуюки, и вот что я заметила: возможно, это немного надумано мною, но на похоронах Токиоми, когда Рин держит в руках клинок отца и плачет, У Кирея на лице появляется некое подобие улыбки (естественно, не добродушной), и это было ведь уже после войны, когда Котомине точно знал, в чем заключалось его желание. Он уже начал наслаждаться чужой болью. А факт того, что Кирей, как убийца, отпевает свою жертву на ее же похоронах, выбил меня из колеи на пару минут. Как будто Котомине хочет сказать: "У меня тут своя религия. С блекджеком и шлюхами".
В качестве завершения хотелось бы привести прекрасную фразу Гильгамеша из последнего эпизода, когда Кирей «внезапно» оказывается жив. Эта фраза замечательно характеризует священника как персонажа, если рассматривать ее в переносном смысле. И здесь никакие мои комментарии более не нужны.
Котомине: Это ты как-то меня исцелил, Гильгамеш?
Арчер: Ну-у-у… Не знаю. На мой взгляд, ты очень даже мертв. (с)
