>>284897 Ну да, Костоправ суров, этого у не отнимешь. Ну так у него вся история - сплошные БС.
А теперь обязательный вечерний доклад мастера Медузы.
Покинув здание Моли, полтора часа бесцельно шатались по району, забредая все дальше и дальше, пока, наконец, на нас не вышел Арчер. Появился он как и тогда, внезапно, и опять-таки на крыше, почти сразу же в стенку рядом с нами ударила стрела с насаженным на нее листком бумаги, где говорилось, что ждать Костоправ нас будет через полчаса в парке (том самом, где недавно мы нарвались на Сиэль - не особо хотелось туда возвращаться, если честно, но что поделаешь?). Оставив нам послание, сервант моментально смылся. Ну не может он не выпендриваться, похоже, никак не может.
Русский мастер обнаружился там, сидящий на скамье, рядом лежала здоровенная папка бумаг, перехваченная бечевкой. Арчер если и был рядом, в чем я не сомневался, то из призрачной формы поначалу не выходил - «проявился» он гораздо позже. Облик Костоправа я уже пару раз описывал, так что повторяться не буду, скажу только, что сейчас у него было еще более усталое выражение лица, правая рука точно так же закрыта перчаткой, но что странно, КЗ у него на левой - полный комплект (заметил, когда он мне потом передавал папку с бумагами). Что же он тогда прячет под перчаткой, интересно?
Устало посмотрев на нас, русский мастер начал разговор с того, что поинтересовался, где я достал очки для Райды, которую он сходу задеанонил, сказав, что видел достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. Я в ответ задеанонил Арчера, но Костоправ только хрипло рассмеялся и сказал, что тут не особо сложно догадаться было, его сервант любит представляться кому попало. Обменявшись таким образом любезностями, перешли уже, собственно, к разговору.
Свое обещание русский мастер выполнил: первым делом он рассказал, что накопал о моем прошлом. К сожалению, не очень много, его основной целью всегда была (и остается) Моль, но тем не менее кое-что интересное я узнал. Раскрыв свою папку, русский швырнул мне несколько фотографий, на которых я узнал совсем молодую Кирсу, себя (в дорогом на вид костюме и с записной книжкой в руках) и еще человек пять, одетых примерно так же - все на фоне какого-то большого фонтана, все улыбаемся в камеру, даже Моль. Немка тут совсем другая: веселая и бодрая, на лице ни тени нынешней усталости, ни следа той болезни, что сейчас медленно ее разъедает, никаких мешков под глазами и, думаю, руки у нее тогда тоже не тряслись. На других фотографиях снова мы с Кирсой, гуляем в каком-то лесу, кто-то третий нас снимает, потом еще пара фоток со мной отдельно, там снимали меня, похоже, тогда, когда я совершенно не был к этому готов - то сижу на внушительных размеров мраморной лестнице с огромными ступенями и что-то читаю, то, одетый в лабораторный халат, склонился над каким-то страшным нагромождением колб, колбищ и колбочек, распутываю какие-то прозрачные трубки. Пока я все это рассматривал, Костоправ говорил.
Из его рассказа выходило, что о моем существовании он вообще узнал случайно, когда собирал информацию о старых знакомых Моли, обо всех, кто мог бы прийти ей на помощь в этой войне. Я, Кирса и тех пятеро, что были на первой фотографии - все были хорошими друзьями и способными магами, вначале нам предсказывали прекрасную карьеру в Ассоциации и вообще светлое будущее по полной программе, потом прозвали чуть ли не проклятыми: все из нашей компании кончили весьма скверно, и что самое паршивое, в живых на данный момент осталось лишь двое, то есть я и Моль. Те пятеро в «кровавые годы» оказались по разные стороны баррикад, и идеалы оказались для них важнее старой дружбы – все друг друга перебили, а последнего выжившего прикончила Моль. Причем все беды начались именно с меня: я первый исчез, «погибнув» в кошмарной автокатастрофе – Костоправ, как выяснилось, подробностей того, чем я занимался дальше, не знал (и слава Акаше), но был осведомлен о том, что эта работа была связана с Апостолами и ее курировал кто-то настолько важный и боящийся, что его личность раскроют, что показная «смерть» вроде моей была единственным способом попасть к нему на работу. Тех беженцев из Атласа искали несколько лет – и он сам в том числе, так как оба, по мнению Костоправа, были теми еще мерзавцами и заслуживали смерти. Когда наш проект решено было прикрыть, я сбежал со всеми наработками, убив попутно одного из атласовцев, который планировал все то же, что и я, но слишком долго собирался. Потом - долгая беготня от церковников, меня загоняют в угол и мне приходится использовать татарнутую сыворотку на себе, чтобы отбиться от преследователей. О последнем, он, конечно, не знал, его история заканчивалась на моем побеге с места работы, куда он чуть позже явился с намерением прикрыть все лично и навсегда (пришел он туда как раз в поисках тех атласовцев), и обнаружил там только полнейший хаос, разгром и трупы, а потом и пару магов-чистильщиков, одного из которых он оставил в живых и заставил отвечать на вопросы - все, что он узнал обо мне, он узнал от него, до этого я был просто «старым другом Пепельного Палача, погибшим слишком глупой смертью». Узнав, что старый знакомый Моли тоже стал не очень хорошим человеком, он планировал выследить меня и прикончить после этой войны, чтобы из «проклятого выпуска» не осталось в живых уже никого, но то, что я оказался здесь, да еще и помогал, как он считал, Кирсе, его очень удивило, молчу про то, как он оценивал мои ранние шаги в начале войны - Костоправ думал, что я рехнулся напрочь. Спросил у него, что он думает теперь: русский мастер ответил, что потеря памяти мои прошлые грехи стереть не может, но если я помогу уничтожить Грааль, значит, моя новая личность «хоть в чем-то лучше того, кем ты был раньше» и, возможно, «не разделит судьбу, что ждет Пепельного Палача». Вот же двинутый, что ты в этот Грааль уперся? Люди старались, восстанавливали, а тебе лишь бы все ломать. Ну да ладно, мало ли с Граалем действительно какие-то серьезные проблемы. Когда он сообщил, что больше обо мне ничего не знает, я попросил поведать мне о Моли и объяснить, наконец, почему он так ее называет.
Русский мастер замолчал надолго, мне казалось, что он вообще потерял дар речи, но видимо, ему было просто тяжело об этом вспоминать и тем более рассказывать. Наконец, он заговорил, предварительно стянув с правой руки перчатку. Стало понятно, почему он до этого ее скрывал: это не рука, а одна сплошная омерзительная синюшная опухоль на мраморного цвета коже, когда он закатал рукав чуть выше, я увидел, что по всей руке у него темно-синие пятна, а вены вздулись толстыми жгутами почти что черного цвета, до самого локтя идут красные полосы. Дальше он сказал следующее – «когда-то этой рукой я спасал жизни, теперь она годится только для убийств. За это тоже можно поблагодарить Пепельного Палача».
История Костоправа оказалась крайне печальной и наполненной Б и С до отказа. Кто-то из его родителей случайно получил доступ к документам, компрометирующим кого-то из Ассоциации, а для них самих - вообще проливающим свет на существование магов, после чего судьба всей семьи была предрешена. Почему не обошлись простой промывкой мозгов – неизвестно, но зачистили всех, кроме него, он выжил лишь чудом, зато успел в подробностях увидеть, как остальных рвали на куски и пожирали призванные магом фамильяры. Где он скитался с того момента, у кого выучился на мага - обо всем этом, Костоправ, естественно, умолчал, продолжив свой рассказ с того, что случилось в девяностые годы. А случилось следующее - в ходе очередного заговора был убит маг, который всему научил Костоправа и это стало для русского мастера последней каплей, после чего он несколько лет обдумывал варианты «безнадежной и изначально проигранной», цитируя его самого же, войны с «прогнившей до основания» Ассоциацией. Объявлением этой войны стало первое в его жизни убийство - какого-то известного мага в конце девяностых, с тех пор он и покатился по наклонной дорожке (до этого же он применял все, чему его научили лишь для того, чтобы тихонько лечить людей, работая в какой-то небольшой больничке). Когда Грааль был демонтирован из Фуюки и в Ассоциации по этому поводу начались активные бурления, он было обрадовался грядущему расколу, и когда таковой все-таки произошел пару лет спустя, немедленно встал на сторону противников восстановления Грааля и продолжения войны. На них вначале даже не особо обращали внимания: половину отколовшихся перекупили или же угрозами склонили к содействию, самые непримиримые же были вынуждены бежать куда глаза глядят. И тут, прервав свою историю, он вернулся к Моли. Через год после моей «смерти» с ней что-то случилось - что-то, что ее напрочь подкосило, после чего она исчезла из Ассоциации на долгих два года. За это время накал страстей внутри Ассоциации, достиг, собственно, критической точки и случился тот самый раскол. И снова слова Костоправа – «когда мы начали свою маленькую войну, у Ассоциации появился Пепельный Палач». Он показал мне еще одну фотографию: там был запечатлен человек в мешковатом сером балахоне с капюшоном, лицо закрыто каким-то диким гибридом старинной венецианской карнавальной маски и противогаза, от нижней части маски куда-то внутрь этого серого балахона уходили дыхательные трубки. На шее человека висел тот самый мешочек, что я видел у Моли, только вот тогда он был намного большего размера, набит до отказа, одним словом. Руки в кожаных перчатках, на ногах тяжеленные сапожищи, как у Сиэли, балахон перетянут поясом (видимо, чтобы не волочился по полу) с пистолетом. Как сказал Костоправ, «Пепельный Палач обожал все эти театральные эффекты и игру на публику, он хотел, чтобы его боялись. Правда, самым большим трусом был он сам, боялся даже показать свое лицо». По словам русского мастера, Пепельный Палач был ответственен за все самые жестокие чистки, шедшие в «кровавые годы». Началось все с убийства мага, наиболее активно призывавшего помешать любой ценой строительству нового Грааля - тут Костоправ кинул мне очередную фотографию: застывшее в судороге мертвое лицо, широко распахнутые глаза, на губах какая-то синяя пена комьями, само лицо вообще посерело. Жуткое зрелище, однако. Спросил, чем его таким траванули – русский печально рассмеялся и снова показал свою изувеченную руку - «тем, до чего я в свое время имел дурость дотронуться». Потом, наконец, рассказал нам по-человечески. Он не знает, где Моль это достала, но подозревает, что украла в Атласе - за год до первого появления Пепельного Палача там случилось зверское убийство совершенно безобидного старичка-мага, который полжизни провел, исследуя различное древнее барахло, что иногда раскапывали и свозили к ним. Само собой, славящийся своей секретностью Атлас заявил, что «ничего не пропало» и убийцу поймали, но как смог выяснить Костоправ, кое-что все-таки было украдено, всего лишь один небольшой мешочек с каким-то порошком. Где атласовцы это откопали, что это такое, для чего служит и как называется - Костоправ не в курсе, но Моль обозвала порошок «пепел Клааса», используя известную фразу - напоминание о погибших и призыв к их отмщению (ту самую, про стучащий в сердце пепел – одним словом, догадка моя была верна). Почти всем своим жертвам она задавала этот вопрос про пепел, после чего убивала на месте, за что и заработала свое прозвище. Порошок чрезвычайно ядовит, достаточно вдохнуть даже небольшое количество этих «пылинок» - и здравствуй, медленная и мучительная смерть. Противоядия тоже нет, да что там противоядие – к жертвам Пепельного Палача иной раз даже боялись прикасаться, вдруг он еще живой, сейчас очухается, дыхнет на тебя и тебе тоже конец. Дыхательную маску и наглухо закрытый костюм Моль носила, чтобы, не дай Акаша, самой не получить дозу порошка. Учитывая, что свидетелей она не оставляла в принципе, никто не мог знать, что за оружие Моль использует, и соответственно, подготовиться к этому - тут хватило бы и простого противогаза. А когда человек встречался с Пепельным Палачом, эта встреча была, как правило, уже последней в его жизни. Единственный выживший после такой встречи сидел сейчас передо мной и рассказывал свою грустную историю. Их, самых ярых противников восстановления Грааля, которых не вышло ни купить, ни запугать, было человек пятнадцать, из них чего-то стоили в плане магии и могли за себя постоять очень немногие, к тому же у них была изначально неверная тактика: разбежавшись и спрятавшись по одному в разных странах, они стали легкими мишенями для Моли. После пятого убийства все они собрались в одной из стран Восточной Европы, надеясь, что уж вместе-то им бояться нечего. Хотя боялись они еще как - слухи о Пепельном Палаче, который убивает неизвестным ядом, заставляли их просто дрожать от ужаса. И вот им сообщили, что Ассоциация послала кого-то на переговоры. Ну, я думаю, понятно, кто туда приехал. Переговоры прошли весьма быстро: войдя в комнату, Моль глянула на собравшихся, после чего задала коронный вопрос про пепел и распылила свой порошок – насколько я понял, тут имела место быть какая-то слабенькая манипуляция потоками воздуха, направляющими отраву к цели с огромной скоростью, а не просто швыряние порошка всем в морды. Атаки тех магов, кто находился дальше остальных и успел ударить в ответ, она отбила, после чего быстро их расстреляла и удалилась. Костоправ выжил лишь потому, что его в тот момент не было с остальными, а вернувшись, он обнаружил только трупы товарищей, некоторые, правда, еще держались - от них он и узнал, что, собственно, произошло. А вот дальше он совершил страшную ошибку, попытавшись спасти одну женщину-мага: у нее все лицо было перепачкано порошком, он до него дотронулся…по словам русского мастера, это было больнее любого ожога, порошок каким-то образом проник сквозь кожу и начал медленно его травить. Ему снова повезло - доза оказалась не очень большой, но свое влияние отрава таки оказывала, год за годом ему становилось все хуже (снова цитирую его – «вначале это была только кисть руки, теперь – сам видишь»). Поняв, что смерть неизбежна, он решил хотя бы отомстить, пока есть такая возможность. Костоправ потратил годы, чтобы установить личность Пепельного Палача, а потом еще столько же, собирая информацию о Моли, он готовился очень тщательно, хоть и знал, что времени ему отпущено не очень много. Когда же он узнал, что Кирса стала участником войны Грааля, то понял, что тянуть больше нельзя - ей он достаться не должен.
Я уже было собирался спросить, что не так с Граалем в этот раз (точнее, знает ли он об этом), но наш разговор был прерван весьма внезапно. Наши серванты отреагировали практически одновременно: встрепенулась до той поры внимательно слушавшая разговор Медуза и практически в эту же секунду из воздуха за скамейкой вышел Арчер. Мы, мастера, отреагировали чуть позже, когда противник уже появился - в другом конце парковой дорожки виднелось какое-то черное пятно, стремительно несущееся в нашем направлении, а пару секунд спустя до нас донесся дикий вой - Басака таки явилась. Костоправ, матерясь, приказал Арчеру задержать эту ходячую мясорубку и тот начал призывать своих воинов - они выходили целыми отрядами из воздуха, спрыгивали с деревьев, кто-то, как мне показалось, просто выскочил из-под земли. Русский мастер был немного растерян, пробормотал, что мастер Басаки, похоже, решил, что его помощь ему больше не нужна. Но уже через полминуты он вновь очухался и сказал, чтобы мы уходили – наша задача сейчас состоит в том, чтобы и дальше «прикидываться союзниками Моли» (надо же, он уже, похоже, решил, что мы будем ему помогать уничтожать Грааль – что ж, раньше времени разочаровывать его в этот нет смысла), пока он не нанесет по ней удар. На мой нервный вопрос, как они собираются справляться с разъяренной валькирией, Костоправ сказал, что для его планов Басака пока нужна живой (видимо, хочет свести ее с Сейбером), поэтому они ее просто заведут куда-нибудь и оторвутся, с этим у них проблем не возникнет. Тем временем в другом конце аллеи валькирия уже начала шинковать воинов Арчера, ну а я в свою очередь решил последовать совету Костоправа, то есть валить отсюда как можно быстрее. Нет, конечно, можно было бы остаться и шарахнуть Басаку пегасом, но если уж русский мастер говорит, что все идет по плану, то можно и оставить их самих разбираться.
Из парка мы с Райдой выбрались довольно быстро, но вот там я уже свалился на асфальт, будучи не в силах даже подняться. Ненавижу эти долгие пробежки, черт возьми, выматывают моментально. Так как у меня не было возможности даже нормально говорить, так запыхался, Медуза проявила инициативу: метнулась на другой конец дороги и через пару минут пригнала какую-то машину, куда меня и затолкала. Отдышался я уже там, на ходу. Правда, чувствую, что сейчас вырублюсь прямо там (от этих постоянных ночных прогулок силы мои уже почти что на исходе, а тут еще и такие кроссы наматываем), и в связи с этим надеюсь, что Медуза привезет меня к зданию Моли, а не куда-нибудь еще.
