>>330713Пикрелейтед специально берег на случай, если нам таки удастся вынести всех остальных сервантов. А теперь обязательный вечерний доклад мастера Медузы.
Когда пришла Медуза, я сидел и как-то тупо таращился в одну точку пустым взглядом. Подойдя ко мне, она, само собой, спросила, что случилось, а я все никак не мог выбить из головы мысль, что скоро все решится. Да и мысли о махинациях обраток, которые высказывались в треде, меня, надо сказать, изрядно напугали. Стараюсь об этом не думать, стараюсь, потому что не хочу, просто не хочу. Уж лучше под контроль к Медузе, чтобы больше не думать на эту тему, что выбор может быть и другой, что я делаю что-то неправильно – к черту, к черту, теперь я сам хочу к ней под полный контроль. До того момента, когда уже ничего нельзя будет исправить, конечно, а потом уговорю как-нибудь снять, надеюсь. Но сейчас он нужен, хотя бы для блокировки Зепии. Возможно, он там сейчас истерит вовсю, возможно, пытается выйти на связь, но я его не слышу.
Медузу я так и попросил об установке полного контроля, попросил спасти меня от Татари, точнее, принять меры заранее, но она даже сказать ничего не успела, потому как говорить продолжил я. И первым, что я спросил, было – «что бы ты сказала, узнав, что я не из этого мира?». Удивления, однако, не последовала, нет, она сказала, что давно подозревала, что что-то тут явно не так, просто не хотела меня расспрашивать, раз я сам этой темы не касался. Я рассказал - не все, конечно, умолчав про то, что я попадаю сюда лишь во сне, но рассказал о том, для чего, судя по всему, был сюда отправлен – для блокировки Зепии в этом теле, и что и мною, и ей, и Валерием, и осколками личности Татари, возможно, просто играют – одна обратная сила, или другая, какая разница…да никакой, на самом деле.
Она молчала, слушая этот поток сознания, который я закончил тем, что совершенно не знаю, что теперь должен делать, ведь и тело это, по сути, чужое, и я ее, выходит, обманывал с самого начала…хотя нас всех обманывали, что уж тут. И всех заранее списали, если некоторые теории принимать во внимание. Медуза – уставшая, окровавленная – просто подошла и обняла меня, спросив, что я сам хочу сделать, если отвлечься от придуманных мною (ну, само собой, теории про обратки и пр. я ей выдавал за свои) теорий. Я честно ответил, что хочу только остаться здесь с ней, у меня тут больше никого нет и вообще я таки ее люблю, так чего еще я могу вообще желать? Ее голос был удивительно грустный и спокойный, такой у нее был только в самом начале войны, когда мы только-только встретились. Она говорила, что не хочет меня терять, но вместе с тем, она меня иногда совершенно не может понять. Раскрыла еще одну из причин установки контроля, когда он был и не нужен еще: она как-то не могла поверить, что я останусь с ней, она же все-таки чудовище и дальше по тексту (прямо как в той сценке, скрин которой я часто видел в тредах). К счастью, мне-то как раз было что на это ответить: выпустил когти, и, уставившись на них своими опухшими красными глазами, сказал «ты так говоришь, словно я чем-то отличаюсь». Забавно, в этот раз уже мне пришлось успокаивать ее. Не знаю, сколько бы мы так просидели, но тут раздался холодный голос 303-его - «ты наконец это сделал».
Я обернулся, Медуза отпустила меня и посмотрела на Исполнителя. Тот сделал вялую попытку улыбнуться – такое чувство, что он давно забыл, как это делать – и продолжил - «только твое признание своей роли могло позволить выйти на одно из двух более благоприятных для нас всех ветвлений третьего варианта. Я не знаю, откуда ты явился и почему тебя заперли в этом теле, но в настоящий момент это уже не важно. Первое ветвление третьего варианта начинает терять силу, второе и третье, напротив, ее набирают. Какое из них вы направите – решать только вам и уже совсем скоро».
И снова он говорил загадками, снова нес понятную одному ему околесицу, словом, как обычно. Я спросил у него, почему если меня он называет третьим вариантом, «моего» Зепию – вторым, и точно так же нулевой и первый – это Зепия Валерия и сам Соре, он никак не называет мага, которому принадлежало это тело. Ответ 303-его был прост – «этот вариант отсекается одновременно с рождением второго варианта. Говоря вашим языком, он давно уже мертв. Невозможно выживать там, где он остался, невозможно сохранить целостность. Применение тобой сыворотки и вторичное пробуждение второго варианта окончательно стерло границы между ним и вторым вариантом, они слились в одно сознание, которое при первой возможности будет пытаться противостоять твоему – воля, желающая получить это тело назад, имеет удвоенную силу». Выходит, нас осталось только двое – я и Татари? Паршиво как-то вышло с тем магом, однако, он всего-то хотел бессмертия…
303-ий сказал, что в этой битве решится все - и предупредил, чтобы самого Валерия мы оставили в живых – как угодно, но он должен быть жив, с его смертью события переходят на самый ужасный вариант, первый. Придется постараться, что уж тут скажешь. Решив, что хранить оставшиеся три пакета с кровью уже бессмысленно, я выпил их все – для последнего рывка мне понадобятся все силы, что может дать кровь, а потом можно уже и человеком становиться. А пока у нас было время, Медуза закончила, наконец, установку контроля, проведя последний сеанс гипноза. Теперь, по ее заверениям, даже если Татари смогут воссоединиться в этом теле, какое-то время я смогу сопротивляться попыткам меня из него выселить, этого будет достаточно, чтобы вышвырнуть оттуда уже их. Завершающий сеанс был довольно коротким, но сейчас я уже и сам не думал сопротивляться, я думал только о том, что эти глаза, возможно, вижу в последний раз…
Готовились к штурму церкви мы не очень долго. Выжившие товарищи Сиэли забрали все оружие из ящиков и запаслись патронами, сама она вначале вытащила из их автобуса здоровенный черный футляр, в котором оказался ее жуткий багетомет, но потом, видимо, решила, что мобильность тут будет все-таки лучше и убрала его обратно. 303-ий снова вызвал экранчик из своих часов, несколько минут что-то там рассматривал, после чего убрал экран обратно и, присев на землю рядом с раскуроченным ящиком (в нем раньше лежали патроны), достал из кармана какую-то серую металлическую капсулу, на вид – намертво запаянную. Это еще что такое?
Исполнитель не знал, что мы с Медузой за ним следили. Вдавив палец в небольшое углубление на поверхности капсулы, он заставил ее с шипением и свистом открыться, после чего осторожно, двумя пальцами, вытащил оттуда одну-единственную пулю – даже отсюда было видно, что она вся покрыта светящимися гравировками. Не менее осторожно зарядив ее в один из своих стволов, 303-ий добил его обычными патронами и закончив зарядку, выкинул раскуроченную капсулу в траву. Это, что ли, его оружие против сервантов? Одна несчастная волшебная пуля? Перестраховаться решил, мерзавец…хотя я бы на его месте сделал бы то же самое, зная, что поставлено на карту. Медуза заверила меня, что запомнила, в каком револьвере этот снаряд – на наше счастье, стволы стрелка чуть-чуть, но отличались, один был на вид совсем старый и побитый, другой поновее. Сиэль, собравшая отряд (теперь уже ее отряд – больше командиров у них не осталось), нас уже выкрикивала, так что пришлось торопиться. Пошли искать торговку булками, по пути заканчивая наш разговор. Медуза, уже спокойная (хоть мне и казалось, что она ужасно нервничает) уверяла, что с Ассасином у нее проблем не возникнет, даже если там будут зеркала - она продемонстрировала свою повязку, достав ее из кармана. Если потребуется, она будет биться в ней. А потом мы пообещали друг другу то, что уже особо и не нуждалось в повторениях: я вытащу ее в этот мир, она спасет меня от Татари, схема с перекрестными желаниями все решит. Как символично, черт возьми…что мы еще говорили, думаю, понятно, это все довольно банально, но это давно было должно быть сказано, потом уже может быть поздно.
-Я люблю тебя. Мы должны выбраться.
-Я тоже люблю тебя. Мы выберемся, выберемся. Тебя никто не убьет, я обещаю.
Сиэль уже совсем разозлилась, но мы уже пришли. За нами идет Исполнитель 303. Револьвер, что в левой его руке, заряжен той самой пулей, ствол в правой набит обычными. Не забыть, не забыть, не забыть…
Путь до церкви был не очень долгим, потому как никаких упырей по пути нашему отряду уже не встречалось, только разбросанные по аллеям трупы убитых в результате последней вылазки церковников к барьеру.
А самого барьера вокруг церкви уже и не оказалось, его даже проламывать не пришлось. То ли Валерий сам его отключил, то ли у него кончились силы для его поддержания после того, как мы лишили его резервных источников питания – вот уж не знаю. Стоящая на невысоком холме церковь выглядела крайне угрожающе, хотя бы потому, что вокруг были горы трупов, а двери главного входа были распахнуты настежь – это было отчетливо видно даже отсюда. Они нас ждали. Нет, нас прямо приглашали внутрь. Черт, не нравится мне все это, совсем не нравится. Валерий не такой человек, который стал бы давать бой без уверенности в своей победе.
Наша группа медленно и осторожно приближалась к церкви, за дверным проемом которой начиналась непроглядная чернота: все источники света там были либо отключены, либо уничтожены. И повсюду трупы, трупы, трупы…смотреть на эти чудовищно изуродованные и искаженные тела мне уже порядком надоело.
Когда до церкви оставалось всего несколько шагов, из дверей вышел – спокойно, не торопясь – высокий человек в плаще с капюшоном, опирающийся при ходьбе на черную отлакированную трость с металлическим набалдашником, начищенным до блеска. Он остановился на ступенях у входа, он стоял совершенно спокойно, несмотря на то, что мы все держали его на прицеле, а Медуза и Сиэль были готовы кинуться на него в любую секунду, обе были чудовищно напряжены, Сиэль прямо трясло от злости, если Медуза и была в ярости, то в холодной.
Валерий Соре, стоящий перед нами, сложа руки на своей трости, мотнул головой, откидывая с лица капюшон.
Вначале я подумал, что он в гриме, потому что настолько бледной кожи я еще не видел, казалось, что его перемазали белой краской. Правый глаз был обычным, зеленым, левый закрывал пропитанный кровью бинт, из-под которого по лицу Соре тек красный ручеек. Валерий окинул нас всех скучающим (как мне показалось) взглядом, после чего поднял руку и указал длинным тонким пальцем на меня, Медузу и 303-его, будничным тоном произнеся – «Казнить».
И пришли Ассасины.
Они появились со всех сторон, окружив нас сплошным черным кольцом из безликих фигур, поигрывающих лезвиями, из черноты, что была у них вместо лица, доносился шелестящий смех. Соре, словно утратив всякий интерес к происходящему, развернулся и скрылся в церкви, двери за ним с грохотом захлопнулись.
Черную винтовку пришлось отбросить в сторону почти сразу же, потому как я успел сделать ровно один выстрел из нее, да и то промазал по стремительному черному пятну, что ринулось ко мне. Ну ладно, можно и так поиграть, я не против. Ускорение. Татари-режим. Уклониться, уйти в сторону, выпустить когти…ага, поехали, это будет весело…
Первые потери понесли мы: разбившиеся на тройки церковники валились на землю, не в силах выдержать чудовищный темп схватки, который задавали серванты Валерия – они были невероятно быстры, даже на максимальном ускорении я с большим трудом поспевал за ними. Сиэль и Медуза снова сражались вместе, первая, наверное, уже жалела, что не прихватила свой багетомет, а вторая – что не долбанула предварительно по церкви пегасом. Я уже ни о чем не жалел, времени не было на сожаления, надо было бегать, уклоняться и пытаться ВЫРЕЗАТЬ хоть кого-нибудь. Ключи Сиэли результат давали, но в стремительно мечущиеся вокруг нас темные фигуры попадал от силы каждый третий, если не четвертый, а вот они, стоило им дорваться от пытающихся отмахаться от них короткими клинками церковников, сразу брали их в клещи и резали, или же один выпрыгивал из ниоткуда прямо за спиной и вгонял туда нож, они умудрялись находить слабые места в защите почти любого, хоть нескольких и удалось истыкать Ключами. Медуза вообще билась на пределе своей скорости, и то едва успевала за этими уродами, к счастью, проверенная временем тактика с остановкой их своим взглядом и быстрым уничтожением все еще работала. 303-ий держал их на расстоянии огнем из своих револьверов – точнее, только из одного револьвера, другой он так и не использовал по понятным причинам, сохраняя драгоценную пулю на крайний случай, на случай, если ему придется выступить против нас.
Если бы Ассасинов было чуть больше и они усилили бы натиск, они бы точно нас задавили числом, но едва пал последний из товарищей Сиэли, как они тут же начали один за другим уходить в призрачную форму, растворяясь в воздухе. Какого черта? Они же вполне могли бы нас добить…
Уж не знаю, какого они так поступили, но передышка эта мне явно пригодилась: ускорение меня серьезно вымотало, хотя благодаря трем заблаговременно выпитым пакетам с кровью у меня еще были силы для боя, достаточно, как мне сейчас казалось, чтобы схватиться с Валерием. Я хотел ВЫРЕЗАТЬ его, ВЫРЕЗАТЬ лично, но помнил, что нельзя, нельзя, нельзя – этот уродец нам нужен живым, что бы ни случилось. Вот только как взять живьем вампира его уровня?
Медузу в этот раз ранили уже серьезней обычного, сказывалось количество противников. Пока Сиэль пребывала в ступоре от осознания того, что всех ее людей положили, а 303-ий осматривал раны на груди (Джеки таки умудрились пару раз его полоснуть), из которых вместо крови текла синяя жидкость, которую, видимо, заливали во всех кукол – интересно только, с какой целью – я обработал ее раны, после чего едва успел остановить обезумевшую от гнева Сиэль – она собиралась ворваться в церковь первой. Напомнив ей, что нам еще нужен тот, кто сможет снять барьер, я, закончив лечить Медузу, сказал ей приготовить на всякий случай повязку, после чего последовал за ней к дверям церкви. Рядом с нами встали 303-ий и торговка булками. Что ж, за этой дверью решится все…
Дверь мы вынесли в момент - я навалился на нее под ускорением, Медуза тоже ее хорошо шарахнула – грохот был тот еще.
Внутри было темно, очень темно. Пространство около входа вырывали из непроглядного мрака расставленные впереди самодельные лампадки, но стен они не освещали, только проход, края каких-то скамеек и колонны. И тишина, мертвая тишина. Похоже, к темноте этой были добавлены и какие-то чары, потому как мой глаз, видящий во тьме, тут совершенно не помогал.
Впереди зажглось несколько огней и мы различили высокую фигуру Валерия, который направился к нам от алтаря. За ним стояли в два ряда десятки Ассасинов, застывшие словно статуи. Сиэль приготовила Ключи, я – черную винтовку Исполнителей, 303-ий как держал револьверы нацеленными на Соре, так и продолжил, Медуза осторожно сделала пару шагов вперед и тогда мастер Ассасина соизволил заговорить. И сказал он следующее – «Как вижу, вступительный экзамен прошли все, кого я ожидал. Неплохо. Но кое-кто из вас все же лишний, разговаривать я предпочту, когда лишних персон в помещении не будет».
Раньше, чем мы успели что-нибудь сообразить, где-то наверху раздался тихий хлопок выстрела и Сиэль, задергавшись, рухнула мне под ноги, Ключи со звоном ударились об пол? Мертва? Нет, подождите, крови нет, стреляли…
«Она мне еще понадобится для взлома барьера» - холодно произнес Валерий, откашлялся в извлеченный из кармана платок, а потом продолжил – «Это всего лишь пара дротиков, заряженная разработанным мною веществом. При контакте с кислородом производит мощнейший биоэлектрический заряд, думаю, ими бы и слона можно было вырубить при необходимости».
Проклятье, мы к этому были не готовы. И я даже не про то, что где-то наверху, в темноте, укрылся стрелок Валерия – нет, он держался так, словно его жизни сейчас вообще ничего не угрожало, словно он пригласил нас сюда для светской беседы. И одно это рвало нам шаблоны – ну не орать же, в самом деле, на него «гони Грааль, скотина» или что-нибудь подобное?
Соре дошел до центра помещения, стуча тростью по каменному полу, отбивая настоящую чечетку, армия Ассасинов за его спиной оставалась недвижима в ожидании команды. Остановившись, Валерий посмотрел на меня и снова заговорил – «Я не ожидал, что вы сможете зайти так далеко. Видимо, зря я отдавал приказ о вашей ликвидации, вы, возможно, еще могли бы быть полезным». Я не выдержал и спросил, зачем он приказал тогда засекретить группу - Соре только хмыкнул и сказал, что «вы все стали отработанным материалом в тот момент, когда я получил состав. Но конкретно вам удалось меня очень хорошо подставить, признаю. Никто не может предугадать всего, конечно, хотя мне всегда бы хотелось учитывать все возможности…но то, что 13-ый Прародитель сумел избежать смерти таким интересным образом, поразило даже меня. Все-таки он был гением, это нельзя отрицать». Я, само собой, спросил, как ему удается его сейчас контролировать, на что последовал ответ – «У нас хрупкое, но соглашение. Мой слуга не имеет собственного желания, поэтому я прикажу ему загадать то, о чем просил меня Зепия, к счастью, мои командные заклятья при мне. Для вас всех было бы гораздо лучше и проще, если бы вы выбыли из войны на более ранних этапах, особенно для вас \снова смотрит на меня\. Это было бы менее…болезненно, скажем так. Гласс оказался некомпетентен и глуп, его свел с ума собственный слуга, поэтому мне пришлось брать в руки другой инструмент, то есть вас, а прежний выкинуть вон. Я провел вас через ту часть войны, на которой мне еще необходим был помощник, но вы оказались куда перспективнее, чем я думал. Я планировал разделаться с Пепельным Палачом и тем русским маньяком сам, у вас же это получилось куда лучше. Скажите мне, как вы их убили?».
Я молчал, а Соре лишь вздохнул и продолжил – «Впрочем, на данный момент это совершенно неважно, важно другое - что вы думаете делать теперь? Конечно, вы считаете, что в состоянии меня убить, не буду пытаться вас в этом разубедить и тратить свое драгоценное время, которого, к слову, осталось совсем мало. Если у вас есть вопросы, задавайте, потом для нас настанет время решить все раз и навсегда».
Первым, что я спросил, было, естественно, желание Зепии, и Валерий ответил мне следующее – «Он требует воссоединения со своей утраченной частью. В случае же, если таковое будет невозможным, та его часть, что заключила договор со мной, попытается исправить ситуацию лично. Он открыл мне будущее, я видел то, о чем не смею говорить. Для нас нет спасения, если не будет вмешательства. Нет, нет, никто не будет спасен, никто. Все обратится в прах. Не знаю, как вы, но я планирую еще продолжать жить, пока есть такая возможность, и эту возможность должна была обеспечить сыворотка, выведенная вашей группой для меня. Жаль, что я не предусмотрел тогда, насколько полезным вы можете быть, стоило взять вас на войну вместо Гласса, определенно стоило. Но теперь уже поздно что-то менять, остается только довершить начатое. Могу я поинтересоваться в свою очередь, какую цель преследуете вы, помимо, разумеется, моего убийства? Что за желание у вас?».
Услышав мой ответ, Валерий зашелся истерическим хохотом, но очень быстро взял себя в руки, и, все еще вздрагивая от смеха, произнес – «Вы всегда отличались оригинальностью, это следует признать. Нет, вы точно бы лучше смотрелись на месте несчастного Леви, я бы даже подобрал вам катализатор для по-настоящему мощного слуги. Увы, не сложилось и уже не сложится» - внезапно резко закончил он – «У меня больше не остается другого выхода, кроме как завершить эту печальную историю. Напоследок хочу сказать, что с вами было приятно работать».
Валерий чуть попятился назад и это стало тем сигналом, которого ждали мы все. Ждали все, но раньше всех успел 303-ий, чей револьвер грохнул несколько раз, и грохот этот закладывал уши – он целился Валерию по ногам. Но ни одна пуля до Соре не долетела, они упали на пол, словно натолкнувшись на невидимую стенку. Соре сложил пару быстрых комбинаций на пальцах и что-то вычертил в воздухе и Исполнитель обнаружил, что его стволы только сухо щелкают, не в силах сделать больше ни одного выстрела.
А потом Валерий взялся за нас. Ломота в зубах и головная боль – это еще не самое страшное, хуже было то, что перед глазами у меня все поплыло, словно вокруг был туман. Медуза кинулась вперед, разбрасывая в стороны стоящие на полу лампадки, Соре выбросил вперед руку и принял Райду на мощнейший щит, который отшвырнул ее назад, впечатав в жалобно затрещавшие скамейки. Черт, он что, у Сорена щитам с барьерами учился, что ли? Черная винтовка в моих руках загудела и выплюнула невидимую волну, но та была поглощена без остатка защитой Валерия, он со скучающим выражением лица снова отбросил вскочившую на ноги Медузу назад, проломив ею еще пару скамеек, а после его следующего пасса левой рукой нас с 303-им накрыло капитально. Магия у Соре была какая-то гадкая и липкая – ни пошевелиться, ни вздохнуть, руки сами разжались и винтовка грохнулась на пол. Исполнитель, впрочем, оказался пошустрее меня и смог вскочить, запустив руку в карман…
Соре указал на него своей тростью.
Грохот. 303-ий валится на пол, зажимая простреленный живот, чудовищным выстрелом его в буквальном смысле пробивает насквозь, а Валерий, переламывая об руку исходящую дымом трость, уже целится в меня, когда его сбивает с ног Медуза, и валится на него сверху.
Меня отпускает, я встаю с пола и в ту же секунду включаю ускорение, бросаясь ей на помощь. Валерий с трудом, но отбросил Райду от себя, после чего рявкнул – «Рец, свет!».
Свет ударил по глазам, заставив не только зажмуриться, но и закрыть их руками…а когда я смог проморгаться, то увидел то, чего боялся больше всего…
Зеркала. Повсюду зеркала. Некоторые на вид вполне себе обычные, другие отличались черными рамами из какого-то странного металла, который, кажется, поглощал направленный на него свет. Валерий отбросил в сторону обломки своей трости и выкрикнул все еще стоящим как истуканы Ассасинам – «Собирайтесь! Ты мне нужен!».
И я увидел одно из самых странных зрелищ за всю эту войну: десятки черных теней сливались в одну, растворялись в ней без остатка. Через несколько секунд рядом с Валерием стоял один-единственный Ассасин, все такой же безликий, он рассмеялся - рассмеялся сразу тремя разными голосами, приподнял свою шляпу и шутливо поклонился, после чего выхватил ножи, куда большего размера, что были у них раньше. Медуза решила не рисковать и нацепила на глаза повязку, убирая очки.
Валерий, видя, что Джек и Медуза уже направляются друг к другу сквозь ряды разломанных скамеек и зеркал, вышел вперед, сбрасывая на пол свой плащ и сдергивая бинты, обнажая кровоточащую глазницу. А потом улыбнулся острыми, как бритва, зубами, кожу на его руках с треском прорвали длинные когти и Соре кинулся ко мне.
Я в этот момент делал почти все то же самое, правда, включая ускорение, успел заметить, что раненый 303-ий дополз до брошенных револьверов и теперь целится по зеркалам. Когда грохнул первый выстрел и первое зеркало плюнуло разбитым стеклом в зал, мы с Валерием уже сошлись в бою.
И почти сразу же я понял, что мне с ним не тягаться. Несколько раз я был близок к тому, чтобы его ранить – да какое ранить – выпотрошить, ВЫРЕЗАТЬ с концами, но его скорость была куда вышей моей, я еле за ним поспевал. А всего через пару минут боя уже начал пропускать удары.
Боль огнем объяла правую руку, распоротую когтями, но если бы я не заслонился ей, когти бы рассекли мне лицо. Моментально последовавший за этим удар в живот я тоже пропустил, согнувшись и чувствуя, что меня сейчас вывернет. Следующий удар бросил меня на скамью, прокатив по полу. Костоправу такое и не снилось, по сравнению с Соре он двигался, как корова на льду. Так, встать, встать, надо встать…но едва я встал, как снова только в последний момент успел уйти из-под удара, разнесшего в щепки несчастную скамеечку. Медуза и Джек дрались где-то позади, я не видел, как шел их бой, но знал, что в повязке, да с неимоверно быстрым Ассасином, который теперь, похоже, стал куда сильнее, слившись в одно-единственное тело, у нее будут серьезные проблемы. 303-ий колотил зеркала из своего револьвера, Сиэль все еще валялась в отключке, а Валерий…Валерий, подскочивший ко мне, решил, что время игр кончилось.
Больно. Больно. Очень больно, я, кажется, сейчас вообще тут сдохну…Соре уже рядом, ускорение, уход, попытка зайти ему за спину – удар, я снова на полу. Поднимаюсь – ускорение, уход, так, теперь мы его обойдем и…
Снова подставив под удар терзаемую дикой болью правую руку, я смог повалить Соре на пол, врезавшись в него всем телом. Мы упали оба, молотя друг друга руками и ногами, когда он извернулся под ускорением и засадил когти мне в бедро, я заорал так, как не орал, наверное, никогда.
ВЫРЕЗАТЬ, ВЫРЕЗАТЬ, ВЫРЕЗАТЬ.
Не нашел ничего лучше, чем ударить ему лбом в лицо. Откатился в сторону из-под занесенной для удара руки и Валерий взвыл от боли сам, сломав пару когтей о каменный пол. Пользуясь этим шансом, я налетел на Валерия и несколькими ударами заставил его лицо сменить цвет на малиновый, а потом расплатился с ним за раненую ногу, хохоча как окончательно сбрендивший, когда мои когти вошли ему в бок.
Мощный удар отшвырнул меня назад, заставив отцепиться от Валерия. Соре, пошатываясь, встал и вытащил из кармана трясущейся рукой увесистую фляжку в кожаном чехле. Нет, скотина, регенерировать я тебе не дам…
Налетев на Соре и выбив фляжку у него из рук, я не смог закрепить успех, потому как рядом со мной в пол вонзился дротик, а потом – еще два – я смог избежать попаданий только потому, что вовремя откатился в сторону, отпустив Валерия.
Стрелять? Стрелять, да? Стрелять в меня решили еще? ВЫРЕЖУ.
Дальше было то, что можно, наверное, назвать «битвой ускорений». На пределе своих сил я кинулся к ведущей наверх лестнице - там, на балконичке, укрытый за старыми скульптурами, сидел стрелок в камуфляже – я успел заметить его на долю секунды, но мне этого уже хватило. Оттуда только один выход, только один. Жди, падаль, я иду тебя убивать.
Валерий бежал за мной, из наших ран во все стороны хлестала кровь. Ревели револьверы 303-его, бьющие зеркало за зеркалом, а Джек отжимал Медузу к алтарю…
На балкончик я влетел, чувствуя, что сейчас тут и свалюсь. Нет, нет, не свалюсь, мне просто нужна кровь. Мне нужна кровь и я ее сейчас получу.
Стрелком оказалась удивительно молодая и удивительно похожая на Соре женщина – родственники, что ли? Она успела сделать только один выстрел, да и то мимо, потом я уже был рядом, вырвал винтовку у нее из рук, ломая попутно ей пальцы, толкнул ее на оградку и мы оба полетели вниз.
Ее тело падение смягчило, хотя все равно было очень больно. Но я забыл о боли и вообще обо всем, когда прокусил ей глотку и начал пить. Кажется, время для меня вообще остановилось и пошло вновь только тогда, когда Соре, уже оказавшийся рядом, отшвырнул меня от тела своей помощницы мощным пинком.
Битва продолжилась, но у него уже не было под рукой запасов крови – фляжка закатилась черти куда, а успел напиться, хоть и немного. 303-ий в этот момент расколотил последнее зеркало и заорал что есть сил Медузе снимать повязку с глаз.
Помогло ли ей это против Ассасина, я не знаю, потому что я не мог сейчас на нее отвлекаться – на меня несся воющий Валерий, а я в свою очередь бросился к нему и мы оба, одержимые одним только желанием ВЫРЕЗАТЬ своего противника, хохоча до хрипа, запустили свои когти друг в друга.
Больно. Больно. Больно.
Все горит.
Больно.
Кажется, когтей мне было мало, потому что я вцепился в него еще и зубами.
Больно.
Удар.
Удар.
Мы расходимся, не переставая хохотать, Валерий истерически ржет, смотря как с хлюпаньем затягиваются мои раны, я же смеюсь, как полоумный, наблюдая за его регенерацией. Весело, весело, давно мне так весело не было! Это точно не моя мысль, а мысль Зепии, но какая разница? Бьюсь не я и не Валерий Соре, бьются два Зепии, каждый за свои взгляды, если можно так сказать. И ни один не собирается уступать.
Снова сходимся, снова обмениваемся ударами, и снова нас разбрасывает в разные стороны, опять мы начинаем залечивать свои раны. А потом еще разок в бой! Кто выдохнется раньше? Я? Нет, Зепия, нет, это будешь ты! Зепия не проиграет, Зепия! Зепия тебя уничтожит, Зепия! Да. Да. Да. ВЫРЕЖУ.
Я уже вообще ничего не понимал из происходящего, потому как бился на полном автомате. Отшвырнув Соре к колонне, я кинулся к телу его снайперши, мне нужна кровь, нужна, нужна, нужна….она еще теплая, еще можно…
Соре хватает меня за ногу и тянет назад. Бью ему в лицо ногой, ломая нос. Он в ответ запускает когти мне в ступню, достав, кажется, аж до костей. Бью снова, слыша такой приятный хруст его зубов. Приятный, очень, да. Это тебе, Татари. Все от меня, от Татари. Еще? Хочешь еще? Больно, да? Мне тоже, можешь себе такое представить? Но мы не кричим от боли, мы только смеемся, это игра, это просто такая игра…
Соре выдыхается, я это чувствую. Он пытается удержать меня на расстоянии, а сам лихорадочно ищет под скамейками свою флягу с кровью…
Мой шанс. Мой шанс. Шанс для Зепии ВЫРЕЗАТЬ – нет, НЕТ, нет, не ВЫРЕЗАТЬ, а вырубить – он нужен, НУЖЕН нам живым – Зепию.
И я не упущу этот шанс, Татари. Нет, Татари, Татари своего шанса не упустит.
Ускорение. Все силы, все, что мне дала выпитая кровь – все на ускорение, я должен его достать. Валерий решает снова обратиться к магии, чертит что-то в воздухе, но слишком медленно, я отсекаю ему несколько пальцев и выворачиваю руку, бросая его на скамью. Потом наваливаюсь сверху и начинаю бить. Хочу ВЫРЕЗАТЬ, но тут нельзя перестараться. Одну руку я ему уже сломал, теперь бью по морде – он всаживает когти мне в предплечье, но не может остановить удар, который начисто его вырубает. Валерий бьется затылком о скамью и, наконец, отключается, но его тело словно не согласно с мозгом и успевает еще разок меня резануть, снова в бок. Болит у меня уже вообще все, кажется, во вселенной ничего кроме боли и не осталось больше. Валюсь на пол рядом с Валерием, где-то вдалеке 330-ий, отползший к стене, возится с заклинившим револьвером, а Медуза и Джек…
Оба на последнем издыхании. Оба все в крови. Медуза дерется молча, Джек хохочет на все лады: женскими, мужскими, даже детскими голосами. Совершает выпад, направляя лезвие Райде в живот, но та уворачивается. А вот она крутанулась и заехала ему в бок. Джек отлетел назад, врезался в алтарь, но сохранил равновесие. Потом достал из воздуха кожаный саквояж и раскрыл, бросая себе под ноги. Оттуда вверх целой звенящей тучей взмыли десятки хирургических инструментов, впрочем, кроме них тут были также какие-то сверла и спицы. Металлическое облако Джек направил на Медузу, оно закрутилось вокруг нее, отбить все летающее вокруг и пытающееся ужалить, уколоть, разрезать, железо она не могла, поэтому даже не стала пытаться. Просто кинулась к нему, не обращая внимание на то, что ее уже резануло несколько раз по спине, блокировала удар Джека предплечьем – его лезвие вгрызлось ей в руку и прошло вдоль кости к локтю, похоже, застряв в кости. И прямо так, с лезвием в теле, Медуза шагнула вперед и вогнала свой кинжал Джеку в висок.
Первыми упали его инструменты. Они осыпались на пол, обращаясь в ничто, кожаный саквояж с грохотом взорвался. Потом, шатаясь, Ассасин начал пятиться назад, с него свалился цилиндр и плащ, а тьма, застилавшая ему лицо, начала расступаться. Но лица под ней все равно не оказалось, точнее, одного лица. Оно менялось буквально каждую секунду, текло и плавилось, как воск, будучи никак не в силах принять какую-то конкретную форму. Джек-Потрошитель рассыпался черным пеплом, испуская одновременно чудовищный вопль ярости, детский плач и усталый хрип. И вместе со всем этим еще добрые несколько десятков голосов, сливавшихся в один чудовищный хор. Он пятился, пока не достиг алтаря, налетел на него спиной, перевернулся и рухнул где-то за ним, уже не поднявшись.
Медуза – израненная, окровавленная – потащилась к нам. Молча. У нее не было сил сейчас даже говорить. Последние силы она потратила на то, чтобы связать Валерия своими цепями и оттолкнуть подальше, потом она, пошатываясь, рухнула прямо на меня, прижав к полу.
Жива. Жива. Жива. Она жива.
Мы это сделали.
Сделали.
Теперь бы только не сдохнуть. Только бы отдышаться и подняться, до Грааля уже рукой подать.
Но пока сил нет. Так и лежим с ней, все в собственной крови, дрожим от боли и прижимаем друг друга к себе.
«Пой, пой, вместе со мной, страшную сказку, я буду с тобой…».
Кажется, я говорю это вслух. Кажется, я совсем рехнулся тут. Не важно, уже ничего не важно сейчас. Мы это сделали. Теперь бы еще до Грааля доползти. Акаша, дай нам сил.
