Проснулся Костя довольно поздно. В квартире было тихо — видимо все уже разошлись по своим делам — и всё равно она давала ощущение заполненности и обитаемости. Костя немного посидел на кровати, стараясь запомнить это чувство. Немного — потому что он испытывал почти физическую необходимость что-то делать и даже верил в собственные силы. Сам Костя списал это на адреналин. В конце концов, по его подсчётам, для того, чтобы успеть в Красноярск до того, как торопиться станет некуда, ему нужно было выехать, самое позднее, этой ночью. Не помня, как позавтракал, Костя выбежал на улицу и отправился к вокзалу. Автобуса ждать не хотелось, и он решил прогуляться.
Первым делом Костя снова пошёл к начальнице станции, но той в кабинете не было. Дальше в его списке было то место, где Алиса в последний раз проверяла поезда. Вагоны там выглядели как игрушки на витрине, и Костя был уверен, что в ближайшее время они никуда не поедут, так что он двинулся дальше — искать те, с которыми время успело поиграть. Бессистемно поворачивая между блестящими рядами цистерн, контейнеров и редких плацкартников, Костя оставил позади и станцию, и вагоностроительный завод. Наконец, ему попался готовящийся к отправке, как можно было судить по прицепленному к нему тепловозу, состав. Когда же Костя заметил, что двери некоторых вагонов открыты, ему захотелось кричать от радости.
Тихо, стараясь не хрустеть снегом, он прокрался к первому вагону. Встав у двери он замер и прислушался — внутри было вроде бы тихо. В голову ему пришла мысль, что можно было бы вернуться на квартиру за Алисой, но не было никакой гарантии, что она там и что они успеют назад до того, как их поезд уедет. Тут за углом послышались чьи-то неторопливые шаги, и он, не раздумывая, заскочил на лесенку и, рывком, бросил себя внутрь. Вагон оказался купейным. Уже когда Костя забился в коридор и присел, чтобы его не было видно снаружи, ему показалось, что уже во время прыжка он видел краем глаза, как из-за угла вывернул кто-то невысокий и в синем. Костя немного приподнялся и посмотрел в окно, но точка обзора была далеко не самая лучшая. Можно было, конечно, вернуться в тамбур и глянуть оттуда, однако Костя решил не рисковать без необходимости. В конце концов, если это действительно была Алиса — двери открыты для всех. «Кстати, странно, — отметил он, — что она всё ещё здесь если в поезд так просто забраться».
Костя устроился поудобнее и оценил текущий расклад: поезд явно скоро отправлялся, и, куда бы он ни шёл, больше пары дней дорога занять не должна. Вероятнее всего, состав будет идти через Красноярск — ближайший крупный город как ни как, и есть шанс, что он там остановится. Тогда нужно будет просто стучать в дверь погромче, если её вообще вспомнят закрыть. Да даже если поезд и отправят по какому-то другому маршруту, дорога не должна занять дольше двух-трёх дней, а выезд из Нинеевска уже можно считать победой.
Размышления эти были прерваны шумом с другой стороны вагона. Костя подскочил и попытался открыть ближайшее к нему купе. Закрыто. Тогда он выбежал в тамбур и, прижимаясь к стенке спиной, прислушался. Кто-то шёл по коридору, насвистывая какой-то простенький мотивчик. Открытая дверь была всего лишь через коридор от Кости, близкая и недоступная. Он повернулся к той, что была на его стороне тамбура — тоже закрыто, но сверху нашлась аварийная ручка. Повернув её, Костя толкнул железную створку, выбрался наружу, заполз под днище вагона и даже успел кое-как забросать свои следы снегом до того, как шаги остановились прямо над ним. Повисла тишина. Наконец, сверху раздался громкий железный хлопок, а вскоре и ещё один. Подождав ещё немного, Костя вылез с той стороны, с которой сначала зашёл в вагон и, быстрым шагом, двинулся назад по своим следам.
Его преследователь шёл по составу и закрывал двери. Догнав его, Костя подождал пока тот не отвернётся к противоположной стороне, после чего успешно его обогнал. Увидев идущую к поезду цепочку следов Костя приостановился: судя по размеру ноги, они вполне могли принадлежать девушке. Он оглянулся, проверяя можно ли было с этого места было видеть его вагон. Было можно, хотя и не очень хорошо, но ведь и чёрное пальто на фоне снега незаметности не прибавляет. Костя ещё раз посмотрел на следы, запоминая узор подошвы. Потом, прикидывая какова вероятность того, что Алиса действительно была там и видела его, Костя поплёлся домой. Поиск пригодных для безбилетного проезда мест его больше не интересовал. В то же время, он сам удивлялся почему его так заботит Алисино мнение. В конце концов, если он и обещал ей, что они уедут из Нинеевска вместе, он имел в виду одну конкретную ситуацию и только её.
Убедить себя в последнем Косте не удалось, и, первым делом после возвращения к себе на квартиру, он отложил в сторону пакет с купленными по дороге стаканчиками Доширака и отыскал в куче обуви у входа Алисины сапоги, которые легко было узнать по натёкшей с них лужице, и посмотрел на подошву. Как и следовало ожидать, она была такой же, как на следах в депо.
— Ну что за мерзкий фетишизм?
Костя обернулся. Над ним стоял Николай. Что-то в нём Косте не нравилось, да даже этот нарочито-громкий оклик, будто рассчитанный на то, чтобы быть услышанным во всей квартире.
— Ты их нюхать собираешься или тебе достаточно подержать, — продолжал тот.
— Я предпочитаю надевать.
— А налезут?
— А я не на себя.
— Второй тогда попробуй засунуть. Себе.
— А месье-то, как я погляжу, знает толк в извращениях.
Николай приблизился и тоже сел на корточки, но тут открылась входная дверь и ввалившийся внутрь Семён Андреевич с порога начал рассказывать Николаю про какую-то проводку и пропивших последние мозги алкашей. Воспользовавшись моментом, Костя подхватил с пола свой пакет и ретировался к себе в комнату. Сердце его колотилось.

День у Алисы не задался с самого начала. Она специально встала попозже, надеясь ускользнуть из дома избежав неудобных встреч, но не тут то было. Только высунувшись из своей комнаты, она услышала орущее радио и удивилась, что во вторник, а это, как ни как, рабочий день, кто-то ещё не ушёл. Впрочем, громкость и выбор станции скоро подсказали ей кто сейчас сидит на кухне наслаждаясь музыкой и радуясь жизни. В итоге, девушка предпочла позавтракать заранее припрятанной у неё в столе банкой тушёнки. Она даже тихо просидела у себя полчаса, пока не дождалась характерного хлопка входной дверью.
Однако, это не помогло. Когда Алиса, выйдя минут через двадцать на крыльцо, столкнулась с курящим там Николаем, она даже не удивилась. Он вообще в последнее время вёл себя немного странно, точнее его самого в последнее время стало слишком много. Девушка уже как две недели постоянно чувствовала его присутствие где-то на горизонте, что, конечно, не было удивительно само по себе для двух людей, живущих вместе, но он, кроме того, начал периодически скандалить с соседями, чего за ним раньше не водилось. Последнее, правда, не при Алисе.
— Привет! — Николай призывно помахал рукой.
— Утро доброе, — без воодушевления отозвалась девушка, — ты на работу не опоздаешь?
— Да я что-то рано очень вышел сегодня. А наше общество вам что, настолько опротивело, что вы уже и кушать с нами в одной зале не желаете?
— Ты о чём?
— Ну я же слышал замок у кого-то шуршал.
— Может ты своим радио Маю Петровну разбудил?
— Каким таким радио?
— Ты же всегда музыку по утрам слушаешь...
— А сегодня не стал чтобы никого не тревожить.
Алиса от такого поворота разговора растерялась, и собиралась просто молча уйти, но тут из-за угла вывернул хмурый заспанный человек в форме судебного пристава и направился прямо к ним.
— Это третий корпус или нет? — гаркнул он ещё издалека.
— Это, — отозвался Николай, — в какую квартиру надо?
— В тридцать девятую!
— О! Третий этаж, направо. Разгони их там всех, задолбали уже по утрам шуметь. И регистрацию проверь!
— Сам разберусь. Нашли, блин, участкового, — буркнул тот, исчезая в темноте подъезда.
— Молодец мужик, — одобрительно покачал головой Николай, — почти с рассвета работает. Слушай, Алька, а может это твой дружок успел чего натворить?
— Что за бред? — отмахнулась девушка и пошла на вокзал, выбирая самый длинный и неочевидный маршрут, какой только могла: в ком она сейчас точно не нуждалась, так это в попутчиках.
Мысль о том, что Константин мог умудриться за четыре дня привлечь внимание органов, конечно, успокаивала, вот только Алиса догадывалась, что наведались к ним как раз таки по её душу. В конце концов, она уже давно ждала когда же ей заинтересуются в ЖЭКе, странно было только что её так быстро нашли: ни мать, ни бывшие приятели из университета Алисиного адреса не знали, а прописана она была всё ещё на старой квартире. Получалось, что адрес дала Катя, оставалось выяснить зачем.
Размышляя так, девушка добралась до завода, где ей сказали, что Семён Андреевич, с кем она хотела поговорить, занят с новым составом. Пока она его искала, перевалило за двенадцать. Наконец, за очередным поворотом показалась колонна открытых купейников, в дверях одного из которых маячила фигура с инструментами в руках. Алиса пошла туда. Только-только выступив из-за края вагона, загораживавшего от неё начало состава, она заметила как знакомый чёрный силуэт неуклюже запрыгивает в тамбур ближе к голове поезда. Сердце у девушки ёкнуло. «Так мы выполняем обещания», — пробормотала она, и приблизилась к Семёну Андреевичу. Тот её не замечал, Алиса негромко кашлянула.
— А это ты, — сказал он с облегчением, заметив девушку, — я уж испугался, что шеф. Понимаешь, мы тут инновационные технологии внедряем: беспроводные двери, только не работают они ни хрена и начальство ещё не в курсе таких нанотехнологий. Нет, ты подумай как же надо упиться...
— У вас безбилетник в первом вагоне, — перебила его она.
— Сейчас проверим.
Он исчез в проходе, а Алиса тем временем залезла внутрь, задвинула двери и встала чуть поодаль от окна. Вскоре там показалась голова Андреева. Он на секунду задержался рядом с Алисиным местом и побежал дальше.
Вернулся Семён Андреевич.
— Ускакал родимый.
— Угу, я видела. Я у вас кое о чём попросить хотела, — он с подозрением на неё покосился, — нет, не разрешить остаться в поезде.
— И правильно, потому что...
— ...вам не сообщают что сколько и куда едет, где останавливается, что делать такие вещи надо не зимой и потому, что там, где я выйду, мне будут совсем не рады, — она помолчала, — мне нужно у вас денег занять. Много.
— Это сколько же?
— Точно не скажу, месяцев за шесть квартплату отдать.
— Однако. А ты с Маей никак договориться не можешь?
— Я плачу вовремя. Только я до сих пор у матери на квартире прописана, а она уже давно неплатёжеспособна.
— Так подайте не субсидию.
— Я подавала...
— И?
— Ничего, она её пропивала, тем всё и закончилось. По-дурацки сделано: если в течении двух месяцев не поступает квартплата, субсидия прекращается. Как будто врать два месяца о том, куда деваются деньги очень сложно.
— Слушай, ну у меня столько нету и не было никогда, а занимать для тебя даже не проси: не отдашь ведь, мне потом расхлёбывать.
— Не отдам, а что я могу поделать. Сегодня пристав к нам приходил.
— Алиса-Алиса, ты очень спокойно об этом говоришь, так нельзя. Попробуй у Кольки занять — он у нас буржуй.
— Вот так он прям и дал мне.
— А что такое? Ты ему нравишься.
— Он мне — нет.
— Тебе деньги нужны или ты суженого выбираешь? Ей Богу, тебя не поймёшь! То тебя не оттащить от него было, то ты с ним и не разговариваешь без необходимости. Он, кстати, из-за этого такой нервный сделался.
— Ну а я то тут причём? Все проблемы люди себе сами создают.
— Как твои долги что ли?
— Это не моя проблема, а моей матери. Просто мне с ней разбираться придётся.
Семён Андреевич долго и с укоризной посмотрел на Алису.
— Зря ты так, зря. Ладно, скажи хоть, чего ты так на него взъелась то?
— Как «чего»? Вы сами жаловались, что он шлюх в квартиру постоянно таскает. Я их скоро всех в лицо и по именам знать буду, с чего бы мне не «взъесться»?
— Иди, Алис, иди. Мне работать надо.
Попрощавшись, девушка сошла на землю и с тоской оглядела поезд. Семёну Андреевичу она, само собой, не верила: оказавшись внутри, всегда можно сорвать стоп-кран у ближайшего города и открыть двери. А если и не открыть, то ничего не мешает прихватить с собой кирпич и разбить окно... Но свой шанс она упустила: все двери уже были заперты.

_ _ _

За ужином к Алисе подсел Николай, вернувшийся домой неожиданно рано.
— Ну и зачем к нам полицая присылали? — непринуждённо поинтересовался тот.
— Я только пришла, спроси у Маи Петровны.
— Не, — он махнул рукой, — опять будет деньги за квартиру требовать.
— У тебя что, с работой проблемы? — насторожилась девушка.
— С чего ты взяла?
— Ну так и заплатил бы...
— Потом. А этот бледный то, как его там, куда делся? Может и правда за ним приходили? Вдруг он на самом деле местный? Зарубил какую-нибудь старушку топором, а теперь скрывается. Типаж у него соответствующий, — девушка молчала, — что думаешь?
— Не знаю, Маю Петровну ему тогда и подсунь.
— Глупая, я же за тебя переживаю всё-таки.
— Спасибо, — она вежливо улыбнулась.
В коридоре зашуршал замок и заскрипела дверь.

В среду утром Андреев проснулся сразу в плохом настроении — сказывалась вчерашняя неудача в поезде, ну и перспектива встречи с Николаем Константина не сильно воодушевляла. Однако, ни то, ни другое не было основной причиной его уныния. Дело было даже не в том, что сегодня наступал третий день его прогула, и Андреев уже внутренне считал себя безработным. Просто он был вынужден признать, что вернулся туда, откуда, собственно начал: как он сидел в своей опустевшей квартире в Красноярске после обеих выписок из больницы и не знал что ему делать дальше, так сидел он и сейчас, разве что декорации поменялись. Даже если бы Константину сейчас предложили билет до дома, он бы не воодушевился: какой у него может быть дом? Дом ведь это там, где тебя ждут.
Опыт подсказывал Андрееву, что с таким настроем нужно что-то делать. Он приподнялся на кровати и посмотрел в окно. Сначала ему показалось, что снаружи только что прошла гроза, но присмотревшись Константин понял, что это просто странное стекло: сиреневатое и с подтёками. Андреев лёг обратно, пытаясь понять о чём же оно ему напомнило, и вскоре снова заснул.

_ _ _

Алиса чувствовала себя браконьером в засаде: из дома она уйти не могла, так как боялась разминуться с Николаем, который мог запросто вернуться с работы в любой час и так же неожиданно исчезнуть. В то же время, дома было находиться небезопасно: приходили к ним в коммуналку действительно из-за долга по той квартире, где девушка была прописана, и обещали нанести повторный визит.
Просить у Николая денег девушке было не то, чтобы очень уж противно — больше ведь не у кого, а надеяться на авось было опасно — но немного страшно. Всё-таки это был не Семён Андреевич с его почти отеческим отношением, всегда готовый помочь за «спасибо», а быть чем-то обязанной Николаю девушке совсем не хотелось. Так она и просидела с самого утра на кухне, боясь визита пристава, проигрывая в голове варианты предстоящего разговора и ища возможности от него отказаться.
Наконец, около четырёх часов, Николай вернулся. К Алисиному облегчению, он выглядел не слишком усталым и, как и ожидалось, сразу направился к холодильнику.
— Коль, а что ты так рано последнее время приходишь? — девушка решила начать игру издалека.
— А на кой мне на заводе целый день торчать? Конвейер то накрылся, хорошо ещё если в новом квартале следующий состав отправим.
Девушка осторожно крутила перед собой горячую чашку. Выхода, видимо, не было: прятаться от приставов несколько месяцев она бы точно не смогла.
— Ну по крайней мере у тебя хоть работа есть.
— И нахрен мне работа, на которой не платят? Работа и у тебя, вроде, есть.
— Нету, — ответила она и почти не соврала, так как не появлялась в своём ларьке уже достаточно долго, — палатку нашу таки разогнали, ищу сейчас вот другое место.
— Боюсь, помочь тебе сейчас ничем не смогу, — буркнул Николай с лёгким оттенком разочарования, — ни местом, ни деньгами.
Девушка поёрзала на стуле тихонечко отпила чаю. Сейчас нужно было быть очень осторожной.
Как назло, в дверях показался Костя, и ей пришлось, как она могла незаметно, просигналить ему чтобы он не мешался под рукой. Андреев развернулся, но, как показалось девушке, остался где-то в коридоре.
— Кто там? — спросил николай оборачиваясь.
— Да так, показалось, — отмахнулась она, — у меня уже голова кругом идёт...
— От чего? От безделья?
Игнорировать вопрос было некрасиво:
— Дел-то у меня скоро будет завались, — ответила Алиса, и тут же пожалела: по лицу Николая было ясно, что он смог сложить два и два.
— Что же ты никак не пытаешься этого предотвратить? — он украдкой ухмыльнулся.
— Я пока думаю как.
— А-а, — Николай погладил усы. — А хочешь я тебе расскажу — как?
— Ну... Совет бы мне не помешал...
Тут из-за стены раздался Костин крик:
— Алиса! Тебя долго ещё ждать?!
— Блин, совсем забыла! — выпалила девушка почти естественно. — Коль, извини. Давай потом тогда — нас люди ждут.
С этими словами она вылетела с кухни. Уже обувался и, для пущей убедительности, поглядывал на часы. Видок у него был довольно помятый. Алиса наскоро оделась, и они вышли на площадку. Вниз по лестнице они спустились молча.
— Подслушивать чужие разговоры — дурно. А так спасибо.
— Да пожалуйста. Ты куда сейчас?
— Не знаю, прогуляюсь немного, наверное.
— Пошли в «Иллюзион», кофейку попьём.
Девушка задумалась на секунду, ища отговорку. Встречаться с Катей ей сейчас совсем не хотелось.
— Подумай о конспирации, — продолжил Костя, — наш друг сейчас может следить за нами из окна.
С другой стороны, девушке очень хотелось посмотреть Кате в глаза и послушать что та может сказать в своё оправдание.
— Ладно, пошли.

_ _ _

Всю дорогу Алиса молчала и искоса поглядывала на Константина, так что тот совершенно уверился, что именно её он видел вчера в депо.
«Иллюзион» был почти пуст, наверное было ещё слишком рано. Увидев вошедших, Катя отложила гитару не доиграв пьесу и поспешила к ним.
— Давно не виделись, Алис! — гитаристка попыталась её обнять, но та отстранилась. — Ну и чего у вы оба такие кислые?
— Вот как раз пришли это исправлять, — прозвучало это в устах Андреева так, будто он собирался это делать медикаментозно.
— Понятненько... — скептически протянула Катя.
Она разместила гостей и сама к ним подсела. Спросила о пожеланиях. Алиса ограничилась чаем, а Константин долго не мог определиться и остановился на «чём-нибудь горьком, но не кофе».
— Абсент? — уточнила гитаристка.
— А есть?
— Нету. Ладно, я что-нибудь соображу.
Когда Катя вернулась с чаем, подозрительно шипящим напитком для Андреева и тарелкой пельменей, Алиса всё продолжала смотреть на неё как Сталин на троцкистов. Наконец, гитаристка не выдержала:
— Предлагаю, в качестве дружеского жеста, поблагодарить хозяев и работников этого чудного заведения.
— Спасибо, — отозвалась гостья, — спасибо тебе огромное. За то, что мне нужно оплачивать чужие долги спасибо, и за то, что мне теперь от приставов придётся бегать. За то, что мне приходится деньги выпрашивать...
— Да пожалуйста, — прервала её тираду Катя, — всё из заботы о твоём моральном облике.
— Оно и видно: то-то мне себя чуть ли не как проститутке приходится вести.
— Это уже твой личный выбор, — поморщилась гитаристка.
— Мой?!
— Проехали. Я к тому, что тебя если не пнуть, ты позволишь родной матери оказаться на улице.
Алиса вскочила со стула, но, одумавшись, снова села.
— Катя, ты прекрасно знаешь ситуацию...
— ...от которой ты пытаешься убежать.
Гостья вновь, оторопев, замолчала.
— Ну а ты тогда зачем хочешь уехать? — спросила она наконец. — Ведь ты же хочешь.
— Хочу, только у меня хотя бы планы есть, а не только мечты, — гитаристка помедлила, формулируя мысль. — Этому городу уже ничего не поможет, здесь кроме безнадёги ничего и нет, а я так не могу, я хочу хоть что-то сделать лучше. Поэтому и пою здесь, поэтому и хочу уехать.
Андреев слушал это с улыбкой человека, познавего нирвану. Стакан перед ним был уже пуст.
— Какой, — он подвигал губами, вспоминая слово, — благородный идеал... А давеча ты мне говорила совсем другое. Можно мне ещё яду?
— Да тебя уже развезло, — с удивлением отметила Катя.
— Ничуть! В конце то концов, я себя прекрасно знаю и чувствую.
Гитаристка нехотя отправилась за добавкой, а Константин повернулся к Алисе. Та сидела, согнувшись над чашкой и тихо вздрагивала. Женских слёз Андреев не переносил.
— Не плачь, девчёнка-а, — фальшиво протянул он, дыша ей в самое ухо,
Пройдут дожди-и.
Казак вернё-ётся,
Ты то-олько жди.
«Девчёнка» нервно его оттолкнула и отсела подальше.
Вернулась Катя, тихо присвистнула и поставила перед Константином новый стакан, наполненный в этот раз только до половины. Потом устроилась между Андреевым и Алисой, и тихо к нему обратилась:
— Ну а ты то чего загрустил?
— Я праздную отмену крепостной зависимости, — интонацию он контролировал плохо, поэтому на последних словах сорвался на крик, — за это и выпьем, — тут он махом осушил стакан.
— Спокойнее, спокойнее. Тебе ещё выкупные платить.
— Не буду! В сечь убегу!
— А оттуда — куда?
— Да хоть к ляхам, хоть к бусурманам.
— То есть от свободы к рабству?
Константин, потупившись, молчал.
Больше он ничего из того вечера не запомнил. Кроме того, что они ещё совсем недолго посидели, пока Катя доедала пельмени, а потом, выйдя на улицу, он упал в урну и дальше его мягко, но крепко вели подруки. Алиса тоже была там, но всё время молчала и шла немного позади.