Исправленный пролог, не уверен, что смог добиться стилистического единства: честно говоря, я, судя по всему, что-то не так понял в этом плане, но текст теперь более менее подчищен от некоторых неровностей (и не должен вызывать рвотных позывов у граммар-наци).
ПРОЛОГ
Предчувствие
Со светлыми мыслями о том, что уже через пару дней можно будет сдать текст, забрать гонорар и до конца месяца бить баклуши, Константин Андреев расслабленно наблюдал за проплывающими мимо домами незнакомого ему города сквозь стекло такси, вёзшего его на вогзал, и теребил в руках железнодорожный билет, обещавший своему владельцу Х-дневную поездку в купейном вагоне из города Нинеевска до Москвы. Такси слегка потряхивало на незнавшей ремонта с советских времён дороге, укачивая пассажира и унося его мысли вдаль, к предвкушаемым полутора неделям безмятежного отдыха и погружая его в сладкий полусон. Однако, городок тот был невелик, и Андрееву пришлось просыпаться куда раньше, чем ему того хотелось бы.
На вокзале царила неестественная тишина и пустота. Единственными живыми существами в поле зрения были злобно зыркающая из окна кассы тётка, пегая бездомная кошка и прикорнувшая на лавочке накрытая тёмным пальто молодая девушка. Неизвестно, что снилось ей, но в выражении её лица можно было прочесть отблеск такого неземного счастья, что, поначалу, взглянув на неё, практически невозможно было отвести взгляд от её сомкнутых в полуулыбке губ, тонких, слегка изогнутых бровей и длинных рыжих волос, частично спадавших на пол.
Ещё раз бегло оглянув вокзал, Константин пожал плечами, присел на соседнюю лавочку и, откинув голову, принялся изучать потолок. Впрочем, листы шифера, которыми была крыта прилегающая к путям часть станции, не представляли собой ничего интересного и мысли унесли Андреева куда-то вдаль, в места чудные, далёкие и прекрасные. Время сразу полетело быстрее, и вот уже скоро дикий оглушающий грохот, спешивший впереди приближающегося состава, вырвал его из забытия.
Небритый и слегка помятый человек, сидевший на соседней со спящей девушкой лавочке потянулся и неспеша направился к дверям вагона, когда почувствовал, что кто-то держит его за рукав. Медленно он обернулся и изумрудно-зелёные глаза пристально смотревшей на него девушки встретились со взглядом Константина.
– Подожди, – её негромкий голос неуловимо напоминал тембром дудук.
– Да?
– Когда войдёшь в поезд, открой мне окно, пожалуйста. Проводники всё равно не смотрят.
– Билет, видно, совсем не судьба купить.
– Не в этом дело! Нет здесь билетов!.. Мне надо срочно уехать, – она резко стрельнула глазами в сторону, – у меня там мама в коме...
– Где «там», вруша? – тяжело вздохнув спросил Андреев.
– Послушай, это долгая история , но мне действительно нужно срочно уехать и здесь действительно нет билетов. Давай я в поезде всё объясню.
По станции раскатился первый гудок. Ничего не говоря, Константин твёрдым, быстрым шагом направился к дверям вагона, показал кондукторше билет, прошёл по узкому корридору вагона, ища своё место, неторопясь осмотрелся, подошёл к окну, дёрнул его в сторону и услышал за спиной тяжёлый бархатный голос, явно принадлежавший пожилому мужчине.
– Молодой человек...
Импозантный старик в синем мундире светло улыбнулся из под пышных сизых усов и устремил на Андреева мягкий, но пристальный взгляд.
– Молодой человек, будте так добры не трогать окно, всё равно оно заблокированно. Как-никак осень, всего десять градусов на улице, да и похолодание недавно по радио передавали. Впрочем, не буду вам мешать, обустраивайтесь, через пять минут уже отъезжаем. Кстати, я машинист этого поезда, так что если что ¬– обращайтесь, – и он снова тепло улыбнулся.
Второй гудок разорвал царившую вокруг тишину, и Андреев, опустившись на полку, заметил, что он, судя по всему, является единственным пассажиром во всём вагоне, если не в поезде. Удивившись про себя, Константин вытянул ноги и, придвинувшись поближе к окну, решил в последний раз оглянуть станцию. Рыжеволосая девушка в тёмном коротком пальто всё ещё стояла на перроне. На том самом месте, где он её оставил. Её взгляд двигался от вагона к вагону, от окна к окну, пока, наконец, с немым вопросом не остановился на лице Андреева. Тот нарочито размашисто дёрнул в сторону форточку, развёл пустыми руками и вопросительно мотнул головой.
Ни поза девушки, ни даже её выражение лица не изменились ни на йоту.
Андреев ещё раз повторил свои пассы, старательно акцентируя каждый отдельный жест.
Девушка продолжала смотреть.
Он ещё раз было начал свой акт пантомимы, но, осознав бессмысленную глупость происходящего, бросил это дело и, поругиваясь, пошёл обратно к дверям вагона. Третий гудок нагнал его одновременно с тем, как его ноги коснулись перона, в следующую же секунду Андреев услышал за спиной скрежет и хлопок, после чего состав тронулся, распрощавшись с пустой станцией равнодушным лицом стоящей в тамбуре проводницы.
Застыв от неожиданности, Константин продолжал вслушиваться в удаляющийся грохот, пока тот не затих.
Рыжеволосая девушка за всё это время, кажется, даже не шелохнулась, и, так же, как она недавно смотрела на окно поезда, продолжала смотреть куда-то вдаль, разве что теперь немного усилилась её природная бледность.
Окончательно отойдя от удивления, Андреев подошёл к несостоявшейся безбилетнице и тихо кашлянул, прочищая горло. Девушка обернулась так быстро, как будто её ударило током.
– Извини, окна были заблокированны... не получилось открыть...
– Ты что, вышел только чтобы это сказать? – в её голосе ясно звучало недоверие.
¬– Ммм, да, только я не собирался поезд упускать...
– Дурак!!!
Эхо звонкой и хлёсткой пощёчины пронеслось через вогзал, сливаясь с быстрым и ритмичным стуком каблуков. Константин же, потирая щёку и отказываясь даже пытаться искать в происходящем хоть какую-то логику, смотрел вслед убегающей девушке.
_ _ _
Холодное осеннее солнце равнодушно посылало свои лучи зябнущей земле сквозь серую мешанину столпившихся в небе облаков, освещая скудно обставленную спальню однокомнатной хрущёвки мягким, рассеянным пыльными окнами светом. Голое, лишённое зановесок окно выходило на утонувшую в грязи дорогу, проходившую через опустевший и сонный спальный район, и пропускало в комнату через приоткрытую форточку запах прелой листвы, горящего мусора и отдающих бензином луж. Вплотную к окну стоял белый кухонный стол, заваленный дисками и книгами, по непонятному признаку рассортироваными на две неравноправные кучи, и заставленный грязной посудой. Посреди этих завалов, подобно окружённой горами крепости, возвышался чёрный блестящий ноутбук. Стоящая рядом со столом трёхногая табуретка, накрытая матерчатым покрывалом, трусливо поглядывала под столешницу на сложенную раскладушку и свившиеся змеиными кольцами провода. Тут же, на зажатом между стеной и столом диване, лежало тело. Тело, будучи плотно завёрнутым в серовато-белое одеяло, практически не не подавало признаков жизни, за исключением тихого редкого посапывания. В остальном же в комнате царили абсолютные тишина и покой. Внезапно тишина была нарушена шорохом ключа в замочной скважине и скрипом рассохшейся двери.
Через полминуты в комнату вошёл одетый в джинсы и косуху парень, забросил под стол рюкзак, подошёл к окну и немало удивился, заметив лежащее на диване тело. Он посмотрел на часы, потом на тело, потом ещё раз на часы, после чего вернулся к двери в комнату и сел в припаркованное около неё раскладное кресло.
– Мороз и солнце, день чудесный!
Ещё ты дремлешь, друг прелестный?
Пора, красавица, проснись...
Открой сомкнуты негой взоры,
На встречу утренней авроры
Звездою севера...
– Заткнись! – подало голос просыпающееся тело и ещё плотнее завернулось в одеяло.
– Ну... там немного другой конец был.
– Дай! Мне!! Поспать!!! – с каждым словом голос тела становился всё раздражённей.
– Ладно, не кипятись. Какой сегодня день?
– Хреновый сегодня день, у меня до сих пор голова болит...
– Какой сегодня день недели?
– Суббота?
– А если подумать?
– Пятница?!
– И не надо на меня глаза выпучивать.
– Сколько времени?!
– Четвёртый час уже.
Тело выпрыгнуло из постели как ошпаренное. На поверку оно оказалось обладающей следами хронического недосыпа на лице девушкой, сохранявшей, несмотря на всю свою заспанность, природную привлекательность. Окончательно проснувшись и обнаружив себя стоящей полуголой посреди комнаты, она было хотела потянуться, но движение оборвалось сразу после робкой попытки начала.
– Я спокойна, волноваться всё равно поздно, ¬– одним своим видом растрёпанная девушка опровергала каждое сказанное ею слово, – на первые три пары я в любом случае опоздала, надо всего лишь успеть на четвёртую.
– Звучит подозрительно просто.
– А ты заткнись!
Следующие сто двадцать секунд невозмутимый, как сфинкс, парень в косухе безразлично наблюдал из своего кресла за стаями пролетающих под потолком колготок, нервными попытками найти на столе губную помаду, не вызвав при этом лавину из дисков, и прочими приготовлениями. Телефонный звонок застал студентку уже за поиском сумки с учебниками. Резвым ланьим прыжком она подскочила к креслу и выудила из-под него телефон быстрее, чем её брат успел шелохнуться.
– Ал-ло?.. Ну вообще-то... Ладно, ладно... Да не за что, пока.
– В чём дело?
– Марина просила заменить её сегодня. Так, мне некогда, – подхватив нашедшуюся за креслом сумку, она исчезла за дверьми, создав при этом хлопнув при этом ими так, что в прихожей возникло лёгкое подобие штукатурочного снегопада.
_ _ _
Холодное осеннее солнце пронизывало скопления свинцовых туч своими лучами, которые безвозвратно гибли, едва коснувшись вздыбившейся на обочинах грязи и жухнущих пучков травы. Улицы города были практически пусты, лишь только редкие троллейбусы нарушали застоявшуюся тишину. Даже для полудня рабочего дня, город производил какое-то чересчур сонное впечатление. Не было на улицах ни старушек, тащащихся куда-то со своими кашолками, ни пьяниц, ни возвращающихся, как правило, в это время домой школников. Что было хуже всего – в городе не было ни одной гостиницы, ночлежек, судя по всему, тоже не было. Константину оставалось только бесцельно шататься по полусонному городу и сетовать на отсутствие в нём крова, готового приютить усталого путника, билетов до Москвы на вогзале, да на неспособность главного редактора литературного журнала «Дантес» войти в положение.
В конце концов, ноги вынесли Андреева на узкую, мощёную крупными булыжниками, в щелях между которыми скапливалась побуревшая от грязи вода, улочку, прорезавшую исторический центр города, заполонённую мелкими рюмочными, приятными, хорошо освещёнными кафе и выкрашенными в иронично-жёлтый цвет домами. Солнце было близко к завершению своего дневного пути и, несмотря на то, что было ещё достаточно светло, зажигающиеся фонари уже брасали на медленно падающие снежинки рыжие отблески. В отличие от остальной части города, здесь можно было заметить разбредающихся по своим делам прохожих. Они были подобны падающему снегу: тихо и плавно, ни за чем не задерживаясь, люди проскальзывали мимо, их бледные лица на мгновенье приобретали тот же рыжеватый отблеск, и их существование казалось столь же зыбким и трогательно-печальным, как и жизнь снежинки, падающей в подёрнутую бензиновой плёнкой лужу.
Монотонная полиритмия стука шагов, сливаясь со свистом зяблого ветра, неустанно твердила о наступающей зиме, однако, сквозь весь этот шум проступал еле слышный гитарный перебор и, повинуясь внезапному порыву, Константин пошёл на звук. Тот привёл его к тяжёлой двери заведения неопределённого рода с гордым названием «Иллюзион».
Душный полумрак помещения был наполнен тихим гомоном, служившим музыке фоном, еле уловимым запахом специй и сизым табачным дымом. Андреев направился к столику, неожиданно вспомнив по пути к нему о том, что за весь день ему ещё так и не довелось пообедать. Готовясь провести ночь на ногах, чтобы с утра взять билеты на ближайший поезд, как только откроется касса, он заказал чашку кофе и погрузился в чтение меню, не радовавшего, впрочем, особым разнообразием. За основу его, судя по всему, был взят список всех блюд, известных жене хозяина заведения, снабжённый парой фотографий её же стряпни. Определившись, наконец, с заказом, Константин принялся рассматривать кафе и его посетителей. Интерьер «Иллюзиона» вполне соответствовал его меню, но излишняя пёстрость обстановки скрадывалась полумраком, оставляя, в целом, вполне приятное впечатление. О посетителях же нельзя было сказать ничего определённого ввиду их крайне малого количества: пожилой мужчина, курящий трубку за столиком у окна, парочка о чём-то шепчущихся девушек в дальнем углу, горячо спорящий с барменом парень, да ещё несколько не примечательных ничем личностей – вот и все посетители. К тому моменту, как бармен, бывший по совместительству и официантом, принёс ужин, у Андреева начало складываться впечатление что это кафе всё-таки обладает своей особенной, едва уловимой атмосферой, однако ему всё никак не удавалось подобрать подходящего слова чтобы обозначить её.
Размышляя об этом в процессе ковыряния вилкой в принесённом салатике, а потом и редактируя на захваченном из дома ноутбуке взятое утром интервью, Константин, попивая кофе, и не заметил как пролетел остаток вечера.
– Ты здесь ночевать остаёшься или как?
¬– А? Что? Куда ночевать? – Андреев поднял глаза и увидел перед собой игравшую на гитаре девушку стоящей перед ним со счётом в руке. Посетитель взял бумажку и уставился на число, стоявшее напротив графы «Итог» – выходило на удивление дёшево.
– Полпервого ночи уже, мы закрываемся, – перефразировала свою мысль гитаристка.
– А, хорошо, – сказал он, выключая компьютер. – У вас тут в городе ночлежки никакой не найдётся?
– И откуда им здесь взяться? Подожди, ты нездешний что ли? – девушка отчего-то вдруг начала мягко улыбаться.
– Да, проездом. А здесь ещё открыт кто в это время?
– Нет, мы дольше всех работаем. Ну что ж, добро пожаловать, если хочешь – могу подсказать пару человек – они по вполне умеренным ценам квартиры сдают, – её улыбка становилась всё шире и шире.
– Квартиру?
– Ладно, забей. Ты по каким делам то здесь?
– Знаешь, живёт тут у вас один весьма известный, эм, в определённых кругах, писатель и публицист... Знаменит, мм... живыми описаниями. Вообще, тебе очень повезло если не приходилось его читать. Так вот, брал у него интервью, а сейчас я должен был бы, по хорошему, спать на уютной полочке под мирный стук колёс.
– Ну и что же тебе помешало? – Константина уже начинала раздражать странная улыбочка его собеседницы.
– Да так... Встретился на перроне с одной придурошной, даже вспоминать не хочу.
– Какой ещё придурошной? – девушка внезапно посерьёзнела.
– Девочка какая-то просила помочь ей пролезть в поезд без билета, но как-то вот не получилось, так что мы оба никуда не поехали... Она ещё жалуется... Местная знаменитость?
Гитаристка села на стул напротив Андреева и подалась вперёд.
– Рыжая такая, в пальто и шапочке, да?
– Ну да.
– Так вот, во первых, не будь так скор на суждения. Во вторых, я готова поспорить что ты не пробовал посмотреть на это вот так: «девочка» попросила тебя о чём-то, что для неё действительно важно, положилась на тебя, а ты не только всё завалил, но и отказываешься признать что кроме тебя в этом никто не виноват.
– Да что ты вообще несёшь, а? Ты хоть знаешь в каком я теперь дерьме? И кто она вообще такая?
– В твоём собственном. Слушай, давай ты сейчас просто расплатишься и уйдёшь.
– Как раз собирался, – отрывисто бросил посетитель.
Константин положил ноутбук в сумку, торопливо отсчитал деньги, кинул их на стол и покинул кафе. Когда двери закрылись за ним, он внезапно для себя осознал, что вся его кофеиновая бодрость куда-то улетучилась и теперь его буквально валит с ног.
_ _ _
Алису разбудило чьё-то постанывание за гипсовой перегородкой. Поняв, что спрятаться от него зарывшись с головой под подушку не получится, она, собравшись с силами, встала с постели, о чём тут же пожалела: холодный линолеум обжигал ноги, а настывший за ночь воздух заставлял её съёжиться. Не включая света, она нащупала висевшую на стуле рядом с кроватью одежду и, натянув майку со штанами, отправилась на кухню. Из под тошнотно-коричневой двери комнаты, откуда доносились постанывания, пробивалась узкая полоска жёлтого света. Мимо этой двери только что проснувшаяся девушка попыталась проскользнуть особенно тихо, как если бы боялась, что её могут заметить, даже задержав на это время дыхание. Проскользнув мимо злосчастной двери и с облегчением выдохнув, Алиса тихими шагами двинулась дальше по коридору. Во всех остальных комнатах, казалось, ещё спали. Когда бредшая в темноте девушка добралась до кухни, она заметила стук дождя по оконному стеклу. Алиса выглянула на улицу и, не разглядев ничего, кроме падающих капель и теряющихся в темноте стволов деревьев, прошептала: «А обещали снег и холода... Ну никому нельзя верить». Затем девушка открыла холодильник и тёплый свет осветил маленькую кухоньку коммунальной квартиры, очерчивая чёрными тенями её скудную меблировку и свисающие в некоторых местах лоскутья отсыхающих обоев. Пробежавшись глазами по полупустым полкам, Алиса закрыла дверцу и обернулась чтобы взглянуть на светившиеся в темноте электронные часы, стоявшие на подоконнике. «Пять часов? Рано», – с этими словами она, всё так же крадучись, направилась в свою комнату и легла спать.
Во второй раз Алису разбудил доносящийся с кухни звон падающих кастрюль. Увидев, что за окном светает, рыжая девушка решила, что теперь уже пора вставать. Придя на кухню, она обнаружила одного из своих соседей стоящим над жёлтой эмалированной кастрюлей и помешивающим в ней деревянной лопаткой нечто не совсем приятно пахнущее.
– Что здесь было? – спросила Алиса.
– О, с добрым утром! ¬– откликнулся стоящий у плиты полный мужичок в белой майке и розовых семейных трусах. – Да я гречку с полки доставал, вот кастрюли уронил, надо бы вниз их переставить. Решил сегодня Муське каши с утра сварить, – добавил он чуть погодя.
Муська, престарелая сибирская лайка, лежала здесь же, на кухне, свернувшись у батареи. Заметив собаку, Алиса невольно отступила на шаг назад. Убедившись, что Муська крепко спит, она вернулась на кухню и неуклюже попыталась протиснуться между своим соседом и столом.
– Ну чего ты под руками вертишься? – остановил он её. – Чайник чтоль тебе поставить? – Алиса кивнула. – И сядь уже наконец, не стой над душой.
Послушно сев за приютившийся около стенки стол, она некоторое время наблюдала за танцующими над плитой языками пламени и за тем как её сосед помешивает гречку в кастрюле и ставит на огонь чайник, потом, наконец, спросила:
– Семён Андреевич, а Николай ещё...
– Колька умотал уже, – перебил Алису её собеседник. – Как же он задолбал своих шлюх сюда приводить! Вот проснётся как-нибудь в пустой квартире ¬– будет знать.
На кухне повисла неловкая тишина. Через несколько минут чайник начал тихонечко посвистывать. Семён ловким движением снял его с огня и поставил на лежавшую на столе дощечку.
– Алиса, – возобновил Семён разговор, наливая кипяток в кружку, – чего ж ты учёбу то бросила?
Девушка не ответила и только продолжила помешивать воду в кружке чайным пакетиком.
– Хоть бы работать тогда уж устроилась...
– Но ведь я подрабатываю чтобы платить за квартиру...
– Так только на аренду с едой тебя и хватает, но ты же ведь не будешь ютиться тут до конца жизни да на рынке торговать?
– Нет, наверное.
_ _ _
Запах мочи, царивший в подъезде, был для Алисы настолько привычным, что она уже не чувствовала его или, по крайней мере, не обращала на него внимания. Стуча ботинками по бетонным ступенькам Алиса сбежала вниз по лестнице и, толкнув плечом деревянную дверь, оказалась на улице. Дождь к тому времени успел прекратиться. Лило ночью знатно: земли во дворе почти не было видно из-за отражавших белёсое небо луж. Рыжая девушка, одетая в короткое чёрное пальто и поношенные джинсы, поправила висевший у неё за спиной тубус и, не спеша, двинулась прочь от своего дома. Идти ей приходилось, по большей части, дворами.Время от времени Алисе встречались бродячие псы, что заставляло её порядком понервничать. Впрочем, она настолько привыкла обходить их по широкой дуге, что делала это машинально. «А ведь раньше я очень любила собак», – с грустью подумала Алиса. Наконец, в просвете между домами показался выход на шедшую в сторону вокзала дорогу, а потом и он сам. Рельсы проходили по дну лощины, по мосту через которую шла девушка с тубусом. С высоты казалось, будто бы железнодорожное полотно ¬– часть отражающихся в лужах небес. С секунду поглядев на эту картину, Алиса сняла с плеча тубус, доставая из него лист бумаги размером в полватмана и целлофановый пакетик с углём.
_ _ _
Когда Константин проснулся, его спина ныла так, что первая попытка подняться на ноги не удалась. Почему-то, лечь спать непосредственно на лестничном пролёте Андрееву показалось вчера лучшей идеей, чем пристроиться на подоконнике или прямо на площадке. Встав, наконец, он принялся непонимающе озираться вокруг, ища источник раздражающе-настойчивого звона. Будильник – догадался он в конце концов и потянулся к карману пальто. На часах было семь, судя по взятому вчера на вокзале расписанию, до ближайшего поезда оставалось ещё полтора часа. Андреев решил не торопиться и, отряхиваясь по дороге, спустился во двор. Светало. Даже в предрассветных сумерках всюду были видны следы только-только закончившегося дождя, а в воздухе стоял чистый, негородской дух. Константин остановился и вдохнул полной грудью. Запах ночного дождя напомнил Андрееву о его последнем визите в Кабардинку, о городе, который он вряд ли когда-нибудь решится ещё раз посетить. Постояв немного, Константин тряхнул головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, и двинулся дальше. Узнал дорогу в подвернувшемся ларьке, отыскал троллейбусную остановку и уже скоро вновь очутился перед окошком вокзальной кассы.
– Нет билетов! – зло огрызнулась продавщица, едва завидев приближающегося человека в пальто. ¬– И надо ведь в такую рань припереться! Хоть бы позавтракать дал! Сказано тебе: нету, значит нету, не родила ж я их тебе за ночь! Лучше б умылся: рожа как с бодуна! Свинья она...
Дальше Константин слушать не стал и направился к выходу, лихорадочно обдумывая свои дальнейшие действия. Поглощённый размышлениями, он покинул станцию и ноги понесли его по лежавшему над путями мосту. Внезапно внимание Андреева привлекла стоявшая там девушка. Не без удивления, он узнал в ней виновницу своих неприятностей. Она что-то увлечённо рисовала на развёрнутом на широких перилах листе бумаги и, казалось, не замечала ничего вокруг. Константин сжал кулаки и ускорил шаг. Пройдя мимо художницы, он вдруг услышал за спиной шорох бумаги и торопливый стук удаляющихся шагов. Когда они, наконец, затихли, Константин остановился взглянуть на открывавшийся с моста вид. То был обыденный для города пейзаж: сверкающие холодным железом рельсы, переплетающиеся между собой и теряющиеся в туманной дымке, несколько товарных вагонов на запасном пути да стылое небо над всем этим.
«Что-то здесь не так», – прошептал Андреев.
Этой осенью.
На ваших экранах.
Глава 1.
