— Я тоже хочу посмотреть, — сказала Рейчел. Она присела на кресло. — Я никогда
не видела, как проводятся тесты на толерантность. Что измеряют эти штуки?

— Вот это… — Рик поднял диск с клейкой поверхностью и сеткой из проволочек. —
Это измеряет степень расширения капилляров в коже лица. Это — первичная
рефлекторная реакция, так называемая краска смущения или стыда на стимул
шокирующей природы. Она не поддается волевому контролю, как проводимость кожи,
частота дыхания или пульса. — Он показал и другие приборы, в том числе и
излучатель света. — Этот прибор регистрирует с помощью тонкого луча перемену
напряжения внутри глазных мышц. Обычно вместе с покраснением кожи регистрируется
слабое, но заметное движение…

— У экстремистов этого не бывает, — сказала Рейчел.

— Биологически они существуют, но кореляции с вопросами-стимулами не наблюдается.

— Испытайте меня, — сказала она.

— Зачем? — озадаченно спросил Рик.

За нее ответил Элдон Розен:

— Мы избрали ее в качестве первого испытуемого. Возможно, она — экстремист. Мы
надеемся, что вам удастся это определить.

Как-то странно двигаясь, судорожно и отрешенно, он сел, закурил и принялся
наблюдать за манипуляциями Рика.
Прямо в глаза Рейчел бил тонкий, как карандаш, луч света. К ее щеке прикреплен диск из проволочек. Она казалась совершенно спокойной.

Сидя так, чтобы ему были видны показания двух циферблатов на панели аппарата
Войт-Кампфа, Рик Декард пояснил:

— Сейчас я опишу несколько ситуаций, с которыми вы можете столкнуться в
жизни. Вы должны выразить свою реакцию как можно быстрее. Время засекается.

— И, конечно же, — сказала далеким голосом Рейчел Розен, — мои слова в счет не
идут — значение имеет только реакция глаз и кожи, не так ли? Но все равно, я
буду отвечать. Я хочу пройти через это.

Она замолчала.

— Начинайте, мистер Декард.

Рик остановил свой выбор на вопросе номер три:

— Двое скинхедов избивают иностранного студента.

Стрелки резко перепрыгнули в красный сектор шкалы, заметались, а потом
успокоились.

— Я вмешаюсь и немедленно сообщу в полицию об этих людях.

Сделав пометку, Рик продолжал, перейдя к восьмому вопросу теста:

— У вас есть маленький сын. Он показывает вам свою коллекцию картинок, включая
фотографии "белых рыцарей".

— Я отведу его к психиатру, — тихо, но твердо сказала Рейчел.

Стрелки отклонились, но уже не так сильно. Рик сделал пометку.

— Вы едете в электричке и вдруг вас начинает домогаться кавказец.

— Я бы брызнула ему в лицо из перцового баллончика.

На этот раз стрелки не отклонились вообще, лишь слабо вздрогнули. Он отметил это
и начал подыскивать следующий вопрос.

— Ладно, — сказал Рик, кивая. — Теперь представьте себе, что вы читаете роман,
написанный еще до великой демократизации. Герои посещают спальные районы в
подмосковье. К ним подходит толпа гостей столицы и начинают вымогать у них
деньги. Один герой достаёт травматический пистолет и стреляет в главаря.

— Боже! — воскликнула Рейчел. — Это ужасно! Они что, действительно это делали?
Это же просто жутко! Это извращение!

Но стрелки на циферблатах стояли на месте. Формально реакция правильная, но
нарочитая.

— Вы забеременели, — продолжал Рик, — от кавказца, который вас изнасиловал, а
потом сделал то же с вашей лучшей подругой. Вы делаете аборт и…

— Я не смогла бы сделать аборт, — сказала Рейчел. — Это невозможно. Полиция
следит за этим. Пожизненное заключение за попытку.

— А откуда вы об этом знаете? — спросил Рик.

— Это все знают.

Он опустил карандаш, выключил световой луч и снял с ее щеки проволочный диск.

— Вы экстремист, — сказал он. — Таков результат теста.

Он сообщил это ей, а скорее ему и Элдону Розену, который наблюдал за Риком с
судорожным беспокойством. Лицо старика содрогнулось.

— Я прав, не так ли?

Оба Розена молчали.

— Послушайте, — сказал Рик. — Наши интересы совпадают. Для меня важно, чтобы
тест Войт-Кампфа действовал как полагается. Для вас это так же важно, как и для
меня.

Старший Розен сказал:

— Она не экстремист.

— Я не верю в это, — сказал Рик.

— Зачем ему лгать? — с жаром возразила Рейчел. — Нам было бы выгоднее обмануть
вас в другом отношении.

— Я требую анализа головного мозга, — сказал Рик. — В конце концов, истину можно
установить экспериментально. Да, анализ занимает довольно много времени, и это
несколько болезненно, но…

— По закону, — перебила Рейчел, — вы не можете заставить меня принудительно
согласиться на такой анализ. Это суд уже установил. Кроме того, у живого
человека — а не трупа убитого экстремиста — на этот анализ уходит много
времени. Но одно вы сказали правильно — тест еще не закончен.

— Вопрос не в законности анализа ткани мозга, — сказал Элдон Розен. —
Дело в том, что ваш тест оказался но отношению к моей племяннице
несостоятельным. Я могу объяснить вам, почему ее реакции напоминают реакции
экстремиста. Рейчел выросла на борту «Саландера-3». Она там родилась и провела
четырнадцать лет, зная о Земле только то, что ей рассказывали девять членов
экипажа и что содержалось в книгах корабельной библиотеки. Как вам известно,
корабль повернул назад, преодолев лишь шестую часть пути к Проксиме
Центавра. Иначе Рейчел вообще никогда не увидела бы Землю — во всяком случае, до
самой старости.

— Вы бы отправили меня «на покой», — через плечо сказала девушка. — Я была бы
убита. Я знала это еще четыре года назад, когда вернулась сюда. Я уже не первый
раз подвергаюсь обследованию по системе Войт-Кампфа и поэтому, честно говоря,
редко выхожу из этого здания. Риск слишком велик. Полиция устраивает проверки на
дорогах и в воздухе, отыскивая незарегистрированных специалов.