>>40338 Зачем выход? Я хотел умереть от рук Румии. Ей так одиноко в её темноте, хоть она в этом и не признаётся. И, учитывая её способности к охоте уровня "кушать всё во что врезаешься", она всегда голодает.
Я похитил ребёнка из семьи, дом которой находился не далёко и не близко от моего. Девочку. Я оглушил её чтоб не мучилась, но не стал убивать - Румия навряд ли обрадовалась бы какой-то тухлятине. Потом я запер ребёнка в землянке неподалёку от дома с запасом еды и воды.
Я оправился на поиски Румии. Ночью её не видно, да и вокруг туча ёкаев, зато днём найти её проще простого - её зону тьмы трудно не заметить. Но сперва я наведался в Хакурейский храм - жрица с огромным удовольствием продала мне несколько амулетов для защиты от всяких лесных демонов.
Для моей маленькой принцессы нет разницы между днём и ночью - она всегда ночная охотница, живущая в неизменной ночи. Значит, застать её спящей практически невозможно ни днём не ночью. Но меня это не остановило, я не боюсь её бодрствования. Перед закатом я напоил свою заложницу чаем с усыпляющими травами, и, перекинув тело ребёнка через плечо, пошёл в лес. Когда я увидел среди деревьев непроницаемую черноту, я полоснул ножом по ноге девочки, выпустив на землю немного крови. Конечно она проснулась. Конечно закричала. И Румия, конечно, не смогла пропустить мимо ушей её крики.
Люди боятся темноты. Это заложено в нас природой - бояться угрозы, которую мы не можем увидеть. Поэтому было очень страшно стоять в полной темноте, и ориентироваться в пространстве исключительно по чавкающим звукам и ослабевающим стонам откуда-то справа и снизу. Это жуткое чавкание перекрыло все мысли, заглушило все звуки - во всём мире был только я, жертва, и моя принцесса. Когда Румия заговорила со мной, её рот ещё был набит внутренностями жертвы. Она так мило говорит с набитым ртом! Конечно она не смогла меня съесть - не зря же я страховался Хакурейскими амулетами. Но мы с ней немного поговорили. А потом я, в знак преданности и любви, отрезал свой левый мизинец, и дал его на съедение Румии, пообещав при этом покормить её в будущем.
И тут начались настоящие трудности. Нельзя вот так вот просто похищать детей из Деревни Людей: за это можно жестоко поплатиться и мне и Румии. Но я люблю её уже так долго. Я полюбил её ещё в детстве, заблудившись в лесу. Я бы не выжил в ту ночь, но новолуние поумерило аппетиты ёкаев, при этом сделав видимой и мою Принцессу. Тогда я дьявольски её испугался, и бежал со всех ног до тех пор, пока не выбежал на знакомую поляну. С тех пор прошло уже больше двадцати лет, у меня были жена и три чудесных человеческих ребёнка. Образ Румии всё не шёл у меня из головы. Мы с семьёй жили на отшибе, и я убедил жену не водить детей в школу, объяснив это тем, что учительница там вообще не человек, а не пойми кто. Я подготовился. А однажды я просто пошёл, и похитил девочку, семья которой жила не далеко и не близко от моего дома.
Второй жертвой стала жена, потом я убивал своих детей - по ребёнку в год. Я их любил, не мог я не любить своих детей, но вера в то, что вскоре мы все окажемся вместе, помогла сделать то что было сделано.
Всё было запланировано изначально. Я знал, что совершив подобное перестану быть человеком, и стану похищающим детей демоном. Смерть матери и братьев я объяснял своим оставшимся в живых детям именно так: "их унёс злой дух", питая их веру в демона, укрепляя их ненависть и страх. Когда на моей левой руке не осталось пальцев, я перестал быть человеком.
Румия привязалась ко мне за эти пять лет - я стал для неё единственным, кто неизменно приходит к ней снова и снова. Последние два года мы уже встречались довольно часто, болтая о всяких мелочах. Однако я не мог не заметить, что её напрягает присутствие в поле тьмы других живых существ. В глубине души ей было одиноко, но она никак не могла отказаться от своего одиночества.
Я знал что всё обстоит так. Я хотел вечно быть с ней, но моё физическое присутствие её утомляло. Поэтому я стал демоном и предложил ей меня съесть, сказав, что так наши души сольются, и мы всегда будем вместе. Она согласилась.
Прошло много лет с момента нашего единения, но она до сих пор не расстаётся с моим прощальным подарком, являющимся одновременно и подарком свадебным. Она не расстаётся с миленькой красной ленточкой, которую я сшил вместе со своей младшей дочкой.
