Прошу прощения, что засираю тред. Можно потереть. Прочёл "трудную проблему сознания" Васильева и написал ряд комментариев, которые некуда деть, чтобы получить фидбек. Прежде с аналитической философией не был знаком и вообще семки щёлкал.
# Общие соображения о книге Васильева „трудная проблема сознания“.
Создается впечатление, что Витгенштейн действительно поставил точку в философии, вскрыв её суть как набора некорректно применяемых терминов, порождающих псевдопарадоксы.
- о каузальной замкнутости физического** Это утверждение философов представляется мне недостаточно сильным. В самом деле, замкнутость – слово, указывающее на некоторую изоляцию от более глобальной среды вследствие особенностей внутреннего устройства этой части реальности. Например, сознание человека в коме каузально замкнуто, во всяком случае по отношению к нормальным воздействиям (транскраниальная стимуляция, воздействующая на нейрональные основы этого сознания, в данном случае встаёт над стандартными моделями сознание-тело и потому отчасти оказывается трансцендентна). Другой пример: если человек погружается в сон под действием анастезии, а после этого мы уничтожаем его сенсорные системы так, что возбуждения в структурах мозга могут инициироваться только внутренней активностью, то каузальная замкнутость сознания достигнута искусственно. И это достижение указывает на неабсолютный характер замкнутости: в той мере, в которой можно создать новые сенсорные системы или обратить изменения, в той мере, в которой временная линия может рассматриваться как последовательность равнозначных состояний – сознание не замкнуто, а лишь подверглось ограничению на этом отрезке. Нечто подобное имплицитно содержится в рассуждениях философов о монизме, интеракционизме и т.д., – даже при последовательном отрицании ими любых химер идеализма. Конечно, можно придумать в качестве примера «изначально замкнутые» системы, но вопрос не в «прецеденте разомкнутости», а в предпосылках существующего дискурса, когда замкнутость обусловлена только некоторым фактическим положением дел, вследствие чего можно помыслить противоположное положение.
Я предлагаю говорить о
«каузальной полноте» физической реальности. Мы не знакомы ни с какой иной формой реальности и каузальных отношений, хотя обыденные интуиции и побуждают нас иногда воспринимать разные субъективно нетривиальные аспекты реальности, как-то сознание, нарратив, «дух», чем-то отдельным. В действительности всё это, ради интеллектуальной последовательности наших схем, необходимо признать аспектами единого каузального поля, вне которого находится «функциональное небытие». Оно функционально потому, что невозможно делать заключения о том, что на самом деле может существовать помимо нашей «физической полноты». Это может быть, например, «физическая полнота-2», то есть Вселенная схожей структуры и отличных параметров или истории, как в различных многомировых теориях; либо совершенно иная форма бытия, дух, что угодно, в категорически отгороженных реальностях за пределом любого анализа. Важно, что из каузальной полноты реальности вытекает
необходимость признавать разные уровни её анализа и разные формы проявления, включая «проявления от первого лица» и «от третьего лица», как таковые, без инсинуаций о другом роде явлений и другом механизме каузации – вытекает хотя бы как критерий корректности и плодотворности высказываний.
К более значимым вопросам. Хотелось бы заметить, что ** субъективность, квалиа есть а) частный случай восприятия и б) составное, а не элементарное восприятие**. Это странным образом отсутствует или не эксплицируется в известных мне работах, хотя, видимо, могло бы пролить свет на необоснованные допущения, запутывающие дело.
Суть идеи состоит в следующем. Субъективность, то есть восприятие «от первого лица», качественно отличается, но стоит в том же ряду, что и условное «восприятие от второго лица», в свою очередь почти тождественное «восприятию от третьего лица». Это может показаться игрой слов, но наше субъективное восприятие и, скажем, интросубъективное восприятие, которое активно при мышлении или разговоре о субъективности других носителей сознания, может по содержанию различаться не больше, чем сами высказывания от первого, второго и третьего лица (которые синтаксически почти идентичны, а семантически подобны). В норме «Я» – или, скорее, интегративный компонент сознания – центрирован относительно тела, объединяя субъективной принадлежностью биологический объект (оное тело), производимые разумом суждения, феноменальное поле «вокруг» и загадочное самое себя. Это простая и адекватная, по-видимому, стоящим перед нами экологическим задачам схема. Однако что, если схема разрушена? Интуитивная центральность «Я» не должна вводить нас в заблуждение: она не незыблема. Вполне мыслима и даже возможна на практике психика с центром «от второго лица» или «от третьего». Вообще все перечисленные аспекты, объединяемые интегративным компонентом, могут располагаться по шкале «первое-третье лицо» (не говоря уже о гипотетических лицах с иным № и безличных состояниях) каким угодно образом, порождая целую галерею зимбо. Некоторые из них банальны (но небезынтересны), как случай человека с диссоциативным расстройством, где феноменальное поле кажется ему «чужим», не относящимся к его центральной субъективной оси, и стимулы этого поля как бы не обладают квалиативным качеством, а просто «существуют безотносительно его». К этому ряду относится и иллюзия, при которой из ряда субъективной принадлежности выбилось тело, всё или только элемент (интереснее случай всего тела и его качественное соотношение с менее тяжёлыми случаями), и конечно же симптомы шизофрении и самых обычных компульсий, когда чуждыми становятся субъективно переживаемые суждения, мысли (часть или же все).
Теперь представим себе человека, у которого интегрировано в единую систему всё, кроме этой загадочной функции сознательного самопонимания, вынесенной в третье лицо (следует задуматься о том, вынесение
чего и
куда происходит, что является точкой отсчёта для центральной оси, и есть ли в этой системе взаимная равнозначность переносов) – то есть у него имеется тело, которое обладает способностью делать суждения и феноменальным полем, однако система самоотчёта не привязана к общей центральной оси, а смотрит на него так же, как на других субъектов. Иными словами, это дуалистический человек, который совмещает в себе зомби и отстранённую душу. Как выглядят ментальные процессы этого человека? Он способен на подобное суждение: «Я сейчас видит красный цвет и переживает квалиа красного цвета». Повторюсь, «Я» в данном случае выступает для него не более чем наименованием субъекта, с таким же успехом можно говорить «Он». Обладая в действительности только одним мозгом и субстратом сознания, он может судить о том, с каким феноменом имеет дело. Но это суждение аналогично тому, которое он делает, наблюдая за другим человеком или узнавая о том, что над ним проводится такой же эксперимент: «Ибрагим видит красный цвет»; отсутствие очевидной самотождественности воспринимающего и судящего делает его восприятие в принципе мало отличимым от анализа изображения, которое проводит компьютер. Изучив литературу о психике нормальных людей, зимбо третьего лица мог бы прийти к выводу, что «другие люди, пользуясь механизмом первого лица, привязывают свои психические процессы и восприятия к точке референции, которая в случае Я имеет отстранённый характер». Более того, он может (и это несложно) изменить грамматику своих высказываний так, чтобы говорить об основном субъекте – носителе его биологического субстрата – предложениями первого лица. Это всего лишь вопрос окончаний глаголов, но он сделает такого человека неотличимым от нормы для внешнего наблюдателя, хотя устройство его субъективности останется нетрадиционным.
В отличие от примера выше, «зомби второго лица» – нормальное состояние для всех нас, называемое внутренним диалогом. Это безобидная форма диссоциации, применяемая, по-видимому, всеми людьми для облегчения каких-то требующих отстранённости рассуждений. Почему бы не представить себе человека, применяющего к себе модель второго лица непрерывно, как основной режим сознания, и в самом деле воспринимающего тело-разум-ощущения центрального субъекта своей жизни так же, как он воспринимает эти компоненты у собеседника, условного «Ты», с которым ведёт внешний диалог? «Ты» может сообщать данные о своих переживаниях, но это именно данные, даже если информация о них в мозге человека представлена как то, что является нейрональным субстратом квалиа.
Вывод несколько поспешен, но рассуждениями выше я хотел показать, что различие зомби и человека – вовсе не в наличии субъективного восприятия (интуитивно понимаемого, на самом деле, не как мифическое квалиа, а как привязка ощущения к единой интегрированной модели сознания, включающей самореференцию «от первого лица»), а просто в наличии такой точки референции. Иными словами, психические процессы у зомби могли бы происходить «в темноте» не потому, что зомби не субъективен. Он, помимо отсутствия «собственной» субъективности, не обладает никакой рефлексией вообще. На самом деле любая рефлексия внутренних процессов зомби, даже от третьего лица, сделала бы его функционально полноценным человеком. Источник «света» не обязательно должен стоять «на голове» субъекта, смотрящего в зеркало.
Касательно аргумента о наблюдателе и суперпозиции, на которую каузально влияет именно субъективное наблюдение. Всё это абсурдно. Мне кажется очевидным, что суперпозиция наблюдаемого и влияние измерения, сделанного наблюдателем – только половина дела. Васильев замечает, что измерительные приборы не могут вызвать коллапс волновой функции, как не могут его вызвать никакие лишенные субъективности объекты, иначе бы он происходил постоянно. На самом деле, в таком подходе КВФ и разрушение суперпозиции – система (ноумен?), реальная только ввиду связи с измеряющим, поэтому вопрос её постоянности бессодержателен; она и правда происходит постоянно или, вернее, полностью произошла для каждой причинно полной единицы Вселенной.
Логика Васильева, видимо, такова: философ имеет чёрный ящик, содержимое которого пребывает «в суперпозиции», покуда философ не проведёт измерение его контента. Причём приборы, якобы, находятся в суперпозиции синхронно с измеряемым квантовым объектом (то же относится и к коту и к чему угодно). В сущности они не нужны, допустим, что философ может определить состояние атомного ядра на глаз, как и состояние кота. Однако философ наблюдается камерой, подключённой к компьютеру, который может сделать суждение о том, как (согласно реакции философа) прошёл эксперимент. Что теперь? С позиции философа-наблюдателя КВФ происходит, как только он начинает наблюдать за экспериментом. С позиции камеры – как только она начинает наблюдать за философом. С позиции второго философа, который не проверил суждение компьютера о первом философе – вся система, включая его коллегу, снова находится в суперпозиции? А изменится ли что-либо, если убрать прослойку камеры? И так далее.
Краткий вывод. Итак, „суперпозиция“ в этом, философском понимании имеет отношение не к измерению и не к субъективности, а к причинной замкнутости события. Суперпозиция объекта Б исчезает при вступлении любого объекта А в прямую причинную связь с ним, но исчезает только внутри этой системы; для причинно изолированного объекта В эта система всё так же находится в суперпозиции. Ни один наблюдатель не является центром онтологически более высокой системы отсчёта, нежели другой наблюдатель, и без прямого каузального взаимодействия наблюдатель не может (что очевидно) получить данные ни о чём, таким образом можно сказать, что для его внутренней системы отсчёта весь неисследованный мир находится в состоянии суперпозиции. Это просто бесполезные измышления, философам стоило бы их забросить.
об ассоцианизме Расселла. Очень трезвая, очень расселовская мысль – то, что наше мышление оперирует отношениями между понятиями, при этом сами конечные понятия, непредставимые в виде связей в ассоциативной сети, по сути пусты. Эта идея сходится как с данными нейробиологии, так и с примерами из математики, вроде точки, прямой линии и других базовых категорий. Добавлю лишь, что работает и обратная логика – некоторые понятия могут восприниматься базовыми и неразложимыми, если у субъекта нет опыта их разложения. Набор понятий А ведёт себя как атомарное явление: его составляющие никогда не разделяются и таким образом не видно отношений между ними. Примерно так философы часто воспринимают, насколько могу судить, сознание. Однако, что показано выше с переживаниями от разных лиц, с помощью опыта, сдвигающего точку зрения так, чтобы стала видна плоскость внутренней архитектуры этого атомарного понятия, оно может быть расколото и обогатить прежде неверно понятую ассоциативную сеть.
об эпифеномене. Эпифеноменализм в рассуждениях о квалиа – очередной пример терминологического бреда? Пожалуй надо самому почитать классиков, может хоть Сёрль в этом разбирается. Вкратце, если обратиться к истокам, то есть к Канту, видно, что феномен в принципе не обязан иметь существенно детализируемой каузальной нагрузки. Каузальные отношения логичнее рассматривать в системе ноуменов, реальных явлений, для которых наука строит несовершенные модели. Можно сказать, что любой феномен является эпифеноменом – каузальный фундамент его бытия может быть полноценно понят только в рассмотрении ноумена. Но это так, методология. Возьмем лучше примером экологическую теорию зрительного восприятия. Как замечает Гибсон, лягушка не воспринимает наклонные линии, световые пятна и углы – она видит мух. Её феноменальное поле значительно отличается от нашего, но так же состоит из феноменов, представленных ей субъективно. Лягушка даже больше когнитивно закрыта по отношению к тем механизмам, которые делают из ноумена (светового потока, оптических свойств мухи, характеристик фоторецепторов её глаза и т.д.) феноменальное переживание в её сознании. Нет никакого механизма, который позволил бы ей работать „в темноте“, подобно столь любимым философами зомби-моделям, а если бы такой механизм существовал, его сложность невообразимо бы превосходила сложность нервной системы лягушки, способной в дефолтном формате „от первого лица“ представлять ей обработанные сведения зрительного восприятия. Феномены – и есть то, как лягушка видит, что она видит, чем она видит. Нет никакого „феномена второго порядка, не влияющего на каузальность“.
Более того. В случае метапознания у людей говорить об эпифеномене тоже не приходится. Мысль опосредуется нервной системой примерно так же, как и восприятие, имевшее источником внешнее ощущение. Мысль вообще, замечу – и не имеет смысла различать мысли на „свои“ и „чужие“, контент мышления всё равно создается на основе культурной среды.
