Когда Муслиму исполнилось шестнадцать, СТ позвал его к себе.
– Что ж, я не ошибся, оказавшись на Доброчане в тот день, – проговорил Святая Толстота.
Приблизившись, он положил руку на плечо молодого человека и улыбнулся. Словно удар копья, тело правоверного пронзила болезненная радость.
Неземная улыбка самого откормленного из троллей Доброчана парализовала Муслима и лишила дара речи. Он невольно задрожал.
– Теперь выслушай меня, так как это будет единственный урок, который я тебе преподам. – строгим голосом продолжил Святая Толстота. – Я не бес; Истина есть Христос; ты станешь моим сыном, братом и возлюбленным. Я буду любить тебя. Не в моих привычках с легкостью дарить свою любовь. Но однажды отдав ее, я не изменяю ей. И помни, если когда-нибудь ты станешь мне врагом, твоя жизнь будет стоить не больше, чем горсть песка. Так как то, что православный бес любит и теряет, он уничтожает! Мое могущество же выше всего, что ты когда-либо узнаешь.
На это молодой человек, глядя прямо в глаза СТ, ответил:
– Мой православный господин, пусть я умру, если прогневлю тебя.
СТ наклонился и поцеловал его.
Голова Муслима закружилась, и он закрыл глаза.
Святая Толстота повел его в серебряный павильон, устланный толстыми, как папоротники, и душистыми, как ночные деревья, коврами. Темные блестящие драпировки напоминали тучи, закрывшие луну.
Здесь, в этом странном месте, почти нереальном и таинственном, Святая Толстота снова залюбовался девственной красотой юноши, лаская белоснежное тело и приглаживая пальцами янтарные волосы, которые ему так нежно полюбились. Юноша лежал, будто ошеломленный, прикосновения православного беса рождали экстаз. Он, казалось, купался в холодном огне, став инструментом, созданным для одного-единственного музыканта-виртуоза. И теперь этот виртуоз играл на его теле и касался пальцами струн, рождающих прекрасную мелодию сверхъестественной агонии. В объятиях Святой Толстоты не было ничего требовательного. Бессмертное существование вложило в них любовь и наслаждение, которые, наполняя тела, возбуждали безмерно и бесконечно. Растекаясь и вновь восстанавливая форму во всепоглощающем пламени страсти, юноша превратился в единый трепещущий звук. Но вот прозвучала нота невероятной силы, до краев наполнив ожидающий сосуд, которым он стал. Фаллос православного беса вошел в тело юноши, как король входит в покоренное королевство, требуя поклонения по праву победителя, став силой, которая распахнула ворота в сокровенные глубины его внутреннего мира. Черные цвета павильона смешались с мраком грозных и пленяющих глаз, пронзавших юношу жестоким и расточительно нежным взглядом. Тело Муслима пламенело и распадалось на миллионы содрогающихся от удовольствия частей – последние аккорды музыки, купол башни, разрушивший небосвод разума. Еще мгновение и юноша уснул с поцелуем Святой Толстоты и привкусом ночи на губах.
- "Это было безграничное слияние сперматозоидов", - произнёс Муслим, улыбаясь во сне.
- Истина есть Христос, - ответил СТ, целуя его.
Предыдущий:
>>3272334