Её последняя реплика заставила меня усмехнуться. Такие разные и такие одинаковые... Впрочем, ничего удивительного. Любое более или менее развитое сообщество сталкивается с подобным явлением. Кто-то делает это из любопытства, кто-то из желания извлечь выгоду, кто-то из-за скуки, ну а кто-то ни на что иное просто не способен. Не окажется ли в итоге, что два наших народа ничем, кроме внешнего вида, не отличаются?
Нет. Глупость. То, что я узнал об Эквестрии за это короткое время, все эти знания — всё это поднимало их на недосягаемую высоту. В нашем мире подобное было возможно лишь в фантастических утопиях, существующих на страницах немногих книг да в воспалённых разумах тех, кто написал их.
Что ж, пора бы и вернуться к нашей с Твай беседе, но чёрт возьми... Чёрт возьми, если так пойдёт и дальше, то я начну завидовать своей гостье чёрной завистью. За возможность оказаться в таком мире и самому увидеть все его чудеса, да что уж там, просто за возможность увидеть его и убедиться в его реальности я без раздумий отдал бы свою правую руку.
— Ты что-то ещё хотел спросить? Выглядишь задумчиво.
— Да нет, ничего особенного. Мне просто по-прежнему кажется, что мир твой, Твайлайт, нереален. Невозможен.
— Это почему же? Он так же реален, как и я сама. Вот я — стою перед тобой, дышу, мыслю в конце-концов. — Единорожка хихикнула. Судя по её репликам, она уже добралась до работ кого-то из философов. — Он очень даже реален, поверь мне. И что тебя вообще заставляет думать, что мой мир нереален?
А и вправду. Как лучше выразить мою недоверчивость? Сказать, что он кажется мне невозможным? Невозможным потому, что единственно возможным вариантом существующего мира может быть мир, подобный моему? Или же я закостенел настолько, что просто не могу принять факт существования чего-то, что выбивается за рамки моих знаний?
— Не знаю, Твай. Наверное, мой мир всё же слишком сильно отличается от твоего.
Не могу сказать, что я выбрал хорошее время, чтобы вспоминать о всех недостатках родной планеты. Я опомнился слишком поздно для того, чтобы останавливаться и менять тему. Сейчас же оставалось только ждать реакции Твайлайт и надеяться, что моя ошибка не обойдётся мне слишком дорого. Где-то в глубине моего разума сама собой возникла мысль, которая будто бы кивала мне, подбадривая: "Ну, ничего. Рано или поздно Мы вернулись бы к этой теме, так что лучше уж раньше. Постарайся не перегнуть палку."
Да уж, постараюсь.
— А ещё, знаешь, слишком уж сильно твой мир отличается от того, что я привык видеть каждый день. Чем непривычнее и необычнее то, что ты узнаёшь, тем более нереальным оно кажется. Наверное, именно поэтому он мне таким и кажется.
— И это ты мне говоришь? — Твайлайт скептически хмыкнула. — И это мне говорит тот, кто каждый день видит пролетающие над его головой машины, доверху набитые людьми. Твой мир полон хитроумных устройств, знаний, старых и новых, тех, которые хранились в библиотеках тысячелетиями и тех, которые были обретены совсем недавно. Вы, люди, пытаетесь подчинить себе всё, до чего в силах дотянуться. Вы используете всё, что только можете и как только можете.
— Используем? — Нет, она была права, безусловно. Каждое её слово было правдой. Но я хотел услышать её доводы.
— Можешь назвать это иначе? — Единорожка криво усмехнулась. — Улицы города полны этих... Машин. Из чего они сделаны?
— Из железа, в основном. Сталь, алюминий, свинец, медь, стекло...
— Я не знаю, насколько велик ваш мир и что ещё мне о нём неизвестно, но не хочешь ли ты сказать, что в один прекрасный день вы нашли лежащую на земле кучу металла, достаточную для того, чтобы сделать все эти машины? Я ведь кое-что понимаю в этом и мне известны многие металлы из тех, о которых шла речь.
— Алюминий? — Я перебил её. Я чуял, что угадал.
— Что?
— Ты сказала "Многие", но не "Все". Исключение — алюминий?
— А, ну да, наверное. Ты ведь о том лёгком, похожем на серебро металле?
— Да, о нём.
Сразу вспомнилось, как единорожке впервые на глаза попалась алюминиевая ложка. Это было не так давно, месяц, быть может, полтора назад. Твайлайт бродила по квартире, осматривая, разглядывая всё незнакомое, необычное — всё, что попадалось ей на глаза. Она сунула нос в старый видеомагнитофон, с недоумением вертела перед глазами кассеты для него. Сверху донизу она облазила шкаф на балконе, в котором я хранил инструменты, мотки проводов, запасные выключатели и розетки, словом — весь тот хлам, который мог бы пригодиться мне дома. Особенно сильно её, отчего-то, заинтересовала гроздь велосипедных подшипников, от которых она долго не могла оторвать взгляда. На кухне Твай долго крутилась у электрочайника. Она, видимо, хотела увидеть, как вода в нём может кипеть сама, без огня, но стоило только кипятку начать свою горячую пляску внутри, подбрасывая вверх маленькие облачка пара, как чайник оглушительно щёлкнул в кухонной тишине, заставив ничего не подозревавшую Твайлайт в испуге подскочить. Ничего удивительного, особенно если учесть, что за десять минут до этого единорожка умудрилась обжечься горячей водой из-под крана, резко дёрнув вверх рычажок смесителя.
Прямо как маленькая девочка, попавшая в лавку кондитера. Как Твайлайт, окружённая новыми, неизвестными ей знаниями. Хе. А ведь эта фраза вполне может стать моей личной поговоркой.
Но я снова отвлёкся.
К чаю, который я тогда заварил, я достал немного варенья и мёду и не глядя вытащил из шуфляды в столе несколько чайных ложек: по одной для нас с Твайлайт и по одной для варенья, мёда и сахара. Две из них оказались алюминиевыми, чуть обшарпанными, отштампованными наверняка ещё до моего рождения. Единорожка, взяв сначала алюминиевую, недоумённо на неё взглянула, после чего положила на место, взяла стальную, повертела её так и сяк, после чего взяла обе и начала придирчиво их рассматривать. Я молчал, наблюдая за ней и ожидал, когда она заговорит первой. Моё любопытство было не слабее её, но я понимал, что сейчас лучше немного помолчать и дать ей собраться с мыслями.
— Это ведь железо, да? — Твайлайт приподнялаа стальную.
Я молча кивнул. Не совсем железо, конечно, но в подробности тогда вдаваться было не с руки.
— А это? — В воздухе зависла алюминиевая ложка. — Это не железо. Но и не серебро, серебро куда тяжелее... А почему вы не делаете посуду из серебра?
— Ну почему же, Твай, делаем. Но нечасто. Серебро — дорогой металл.
— Серебро — "дорогой металл"? Как может быть дорогим то, что встречается буквально на каждом шагу?
— Ну, поэтому серебро и дорого, что его непросто найти и ещё сложнее получить. А что, в вашем мире можно вот так вот запросто добыть себебро?
— Ну да.
— Странно. Не менее странно, чем всё, что связанно с твоим миром.
— Да неужели? Твой мир не менее "странный", нежели мой. — Для выразительности Твай взмахнула алюминиевой ложкой в воздухе. — Вы делаете обыкновенную посуду из металла, о котором я даже не слышала.
— Ты про алюминий? Мы так его называем, алюминий. И делаем из него не только посуду. Часть механизмов и машин, которые ты уже видела, тоже сделана из алюминия.
— Но как? И зачем? Твайлайт выразительно кивнула на ложку. Зачем делать посуду из этого... Алюминия?
/mlp/res/1323628.htmlhttps://docs.google.com/document/d/1bHwrIisStSM63ESf1U564S2FGHzd5iXK4x[...]li=1#YouTube: 25 Blood Dragon Theme (reprise)