>>809214 Погибшие за блядей
Блокпост свинорылых был уже в каких-то 10 минутах езды.
Он сидел прямо на башне семьдесятдвойки, закутавшись в тёплый шарф от ветра. На том же танке сидело ешё человек до 12 бойцов. Тупняк вышел, но иного выхода не было. Бэха, которая должна была везти их просто пошла по пизде от морозов.
Брать блок шли колонной по дороге. Две бэхи, танчик, машина с птурами, И пикап с крупнокалиберным пулемётом.
И рота пехоты. В основном все такие же обстрелянные бойцы, которых он знал с самого Славянска. Потом был пиздарез под Саур-могилой, уничтожение хохлов в Изварино, и кровавые бои на окраинах Донецка, когда был такой пиздец, что их батальон несколько раз был на грани уничтожения.
А теперь нужно было добивать хохлов в Дебальцево. Собственно, блокпост, который они хотели штурмовать находился на одной из его окраин.
Укронацисты к тому времени были поражены паникой, и часто дезертировали сотнями с позиций, боясь ЗРАДЫ и десятков тысяч спецназа ГРУ.
В 5 утра их подняли по боевой, бухой от радости комбат заявил им, что укры съебались с блокпоста, им нужно будет просто занять его, и удерживать, так как он был ключевым, и стоял на удобной для арты высоте.
Но ему было немного не по-себе. Так часто бывало перед боем, когда пред тобой был опасный противник.
- Эх, блядь, щас бы в сауну, бабу и пивка, ёпт - размечтался сосед.
- Иш, нахуй, размечтался. Щас нациков возьмём в плен, дай им банку тушняка, и они пиздить друг друга будут за право отсосать у тебя. Все ж пидары то.
-Гагага, сам их и еби. Надеюсь, там будут снайперши...
-Ничё, нахуй, щас хохлов до Днепра погоним, там всё будет.
Эти разговоры погрузили его в задумчивость. Он вспомнил о своей няшнотне, ой, тоесть последней шлюхе, которая изменяла ему в то время, пока он боролся тут за право русских Донбасса не быть рабами и подстилками взбесившихся хохлофашистов.
Он перевёл свои мысли, и начал думать о любимой дотке.
А потом был взрыв. Такой мощности, что он его даже не услышал, его просто мягко выкинуло с крыши танка, и он по кадрам начал падать с танка.
В тот момент было сложно думать. Упав на землю, он попытался встать, но не смог.
-Сука, хребет, подумал он. Он ничего не понимал, плохо чувствовал тело, так как был оглушён.
И тут он понял, что не может встать из-за тела, которое свалилось сверху. А по танку в это время въебали ещё раз. Потом второй.
Как-то скинув со спины человека, он опёрся на него рукой, и увидел, что тот умер, получив в лицо уйму мелких осколков.
Как он потом узнал, произошло вот что.
Они почти вплотную подъехали к блокпосту и уже видели каменные блоки, перекрывающие дорогу. За доли секунды из одного из домов выкатился танк, и разрядил пушку в левый борт нашего. Все, кто там сидел были сразу убиты, или ранены, а тех, кто сидел немного дальше снесло с танка ударной волной. Танкисты сразу погибли, и по танку прилетела ракета, а потом ещё один снаряд.
Нужно уёбывать от танкаё думал он. В это время он услышал приход мины в 30 метрах от себя, кроме этого кто-то активно пытался прижать их к земле стрелковым огнём. Ещё мина, а потом застрочил пулемёт, выбивая фонтаны мёрзлой земли почти рядом.
Колонну пиздовали по-полной, и сопротивление было крайне слабым. Засада была организована сбоку от дороги, и ещё отдельно действовал танк. Сначала с его помощью вывели из строя танк, нашу главную ударную мощь, расхерячили бэху, и начали долбить минами, и агс-ом.
Он убежал от танка в какую-то канаву, то есть даже уполз. Поднять голову было самоубийством, так близко свистели пули.
Проблема была в том, что он потерял из виду своих, но видел, где засели враги.
И тут он увидел его. Укропский танк. Весь покрытый скандинавскими рунами, со свастикой на борту. На корпусе был кол, на который была насажена человеческая голова.
Пиздец, тут он понял, что они нарвались на элитные нацистские части ВСУ. Отсюда был и профессионализм засады. Хохлы не стали сидеть на блокпосту, жлать, пока их окружат, и расхерячат. Они сами ударили первые, но судя по всему их было в разы меньше.
Земля вокруг начала взрываться, потому что враг перенёс на этот участок огонь миномёта и агсов.
Везде стоял невозможный треск, и дикие взрывы, сама сила которых могла разорвать человека.
Тут он услышал, что на фланге у хохлов завязался бой.
И в этот момент ракета прилетела прямо в стык башни с танком нациков, от чего она подлетела метров на 5 кверху.
Хвост колонны уцелел почти весь, и командир принял единственно верное решение - обойти быстро засаду, и зайти во фланг ей. Что в итоге получилось на пятёрку.
Итог был ужасным.Они выжили, но половина роты, 48 человек были убиты в первые же минуты боя. Разрезанные пополам осколками, с развороченными черепами, сгоревшие в машинах, лежащие в кровавых лужах и собственных кишках. Конечности валялись везде.
Хрхлов убили почти всех. На их позициях тоже были трупы, человек 25.
Из нациков в живых оставались только несколько.
Один ползал раздетый по снегу, с палкой, которую кто-то из пацанов забил ему в жопу, перед этим отбив яйца. Он был уже трупом, и пытался ползти куда-то, оставляя за собой кровавый след из обильно истекающей кровью жопы.
Ещё одного просто раздели, посадили на цепь и облили холодной водой, что на таком морозе было чревато последствиями.
Ещё был один, которому перед смертью предложили отсосать в обмен на жизнь. Хохлопитек согласился, но ему просто провели по губам, забили ногами.
-Во лох, пидаром умер-говорили после этого.
Короче, пощады к фашистам не было, изверги сполна поплатились за свои зверства.
Он курил приму с пацанами у костра, уже на занятом блоке. Все были немногословны, потому что погибло много друзей, братьев по оружию.
-Так тупо, - думал он.
Ещё 2 часа назад они все улыбались.
Девушки, родители, дети, нахуй. Какой же пиздец. Ощущения ужаса от потери стало приходить к нему. Вот обрадуеться дочка, жена, родители, когда их сыновей привезут в гробах.
И тут он вспомнил свою тянку, от чего на него снизошло прозрение.
К костру превели ещё одного подонка, который был ранен, и находился в подвале одного из строений.
Его бросили на землю.
Он с пистолетом в руке приказал пленному встать, и холодным голосом спросил:
- Хохол, за что ты воюешь?
Хохол посмотрел ему в глаза, было видно, что он ничего не боиться.
-За свою страну я воюю, за свой дом, за то, чтобы мои родные не попали в ГУЛАГ, а мою жену или дочь не изнасиловали вы, обдроченцы.
- Хуй тебе в рот, свинорылый.
Ты знаешь, на самом деле 50 наших пацанов сегодня погибло.
И 30 ваших. И вроде как за разные идеалы мы воюем, но что самое обидное, гибнем и воюем мы по-сути за одно и то же, только сказано это разными словами.
У тебя же есть жена, как ты сказал? Наверное, молодая, с сиськами, как всякая хохлушка.
Здохнешь ты тут, её ебёт твой лучший друг, или просто хуй, у которого есть бабло.
Пойми, им не тыоя Усраина, ни наша Россия в хуй не впёрлись.
Ей нахуй не надо величие твоей нации, ей просто нужен хуй.
Ебалась твоя страна для неё к чертям, пусть её, блядь, хоть арабы завоёвывают, главное, что её ебут 7 раз в неделю, и шубку зимой покупают.
Величие России, это, конечно, хорошо, но нахуй оно ей, если нет регулярного секса?
Вот. Я почти кончил. Так что, хохлуша, воюем мы и умираем за одно и то же.
Он поднёс своё лицо к нему, и полушёпотом сказал:
- За то, чтобы тяны, оставшиеся в тылу могли в тепле сосать хуй какому-нибудь богатенькому хипстерку, знаешь, так иногда слизывая выступившую сперму с головки, и энергично пытаясь запихнуть его хуй себе в горло.
Ну и за то, чтобы мажоры, хипстеры и просто левые ебари не воевали с пиндосами там, под Москвой, или у вас под Киевом.
А пялили наших баб во все дыры.
Вся суть этой ебаной войны.
Он развернулся к пленному спиной, и дальше залип, думая, кого ему пристрелить: себя, или пленного.
