...Народ с площади рванул в разные стороны, под навесы, по чужим подъездам, за сценой топтались мужики и бабы из кубанского казачьего хора, все мокрые, в потяжелевших от воды народных костюмах. Вокруг динамиков суетился какой-то носатый дядька - он пытался спасти свое оборудование. На площади уже не осталось никого, кроме официальной делегации и пионеров. Они не могли уйти, они ждали губернатора - на почетных местах в первом ряду, с зонтами, по щиколотку в воде.
Тем временем ментовская машина со сходочниками, подпрыгивая на разных выбоинах, уже выползала на улицу Ленина. В отделении для задержанных было тесно, как в маршрутке, на лавке сидел грязный бородатый мужик в шапке-петух, которого взяли в Армянском сквере за компанию со сходкой, рядом с ним сидел "хипстерок" из Москвы - тоже в шапке, упоротый до невозможности. Он принял свои вещества еще до сходочки, и сейчас только сидел, закатывал глаза и время от времени повторял: "Я никаких таблеток не принимал". Его не беспокоило ни соседство с бомжом, ни тряска. Он был далеко, в сказочной стране с разноцветными пони.
Остальные московские "хипстера" во главе с Егором сбились в кучу подальше от бомжа. А Фотограф-кун, единственный сходочник из Нижневерхнезамкадска, у которого не хватило ума сбежать со сходки пораньше, который действительно никаких таблеток не принимал и ехал в обезьянник ни за что ни про что, за компанию со всеми, сначала тихо сидел на лавочке под боком у упоротого, а потом внезапно сполз на пол в жижу из пыли, пролитого пива, цветков липы и еще какой-то дряни. Только сейчас, на улице Ленина, до него дошло, где он оказался.
- Э, ты чего? - спросил Фотографа тот москалик, которого на сходочке задело вторым помидором.
- Бля-я-ядь... А... Пиздец... Блядь, что теперь будет? Блядь, что теперь будет? А на работе что теперь? Вот блядь... - заныл Фотограф, схватившись за голову, запустив обе ладони в жидкие волосы. - Блядь, это пиздец...
Машину в очередной раз тряхнуло на колдобине, упоротый захихикал и снова завел свою песню про то, как он просто отдыхал и не принимал никаких таблеток. Тут подал голос толстый москаль в узких джинсах и кедах, который всю сходку молчал и только гыгыкал над шутками:
- Во ебать, вы что, сговорились, блядь, я не пойму? Один, это, ничего не принимал, другой, блядь, "что будет, что будет". Потише вы можете?
Фотограф вскочил с пола, оттолкнувшись одной рукой прямо от грязи, другой - от лавки с упоротым.
- Ты чё, бля, мент, что ли? - заорал он почему-то не на толстого москаля, а на Егора - Хули ты учишь? Блядь, из-за вас сидим, мудачье! Из-за тебя вот!
- Орать там будете - я выйду, пизды дам - раздался голос второго, усатого мента из кабины.
Жирный "хипстер" что-то гыгыкнул. Фотограф уже готов был драться, уже зачерпнул было с пола горсть грязи, чтобы залепить ею по сытым московским рожам, по пидорским шмоткам, но сдержался, стряхнул грязь обратно. Получать пизды ему не хотелось. Он продолжил, но уже тише:
- Из-за вас меня сюда посадили, из-за этого мудака, блядь! - он показал на упоротого - Всех сдал, пидрила. Что ты пасть раскрыл, когда менты мимо проходили? А? - тут Фотограф-кун схватил упоротого москаля за шейный платок и тут же отпустил, вспомнив, что он в милиции.
- Я ни-че-го не принимал! - гордо ответил тот, поправляя арафатку.
- Блядь, шарфы ваши, ёб... - разорялся дальше Фотограф - Пиджак, блядь, в полосочку! В шапке летом! О-ху-енно! Вырядились, как хуй знает... Долбоёбы, блядь, битарды! Хипстеры... Сходки ваши ёбаные, разъебись они в сраку... Ой, блядь, что теперь будет...
Тем временем другого "хипстера", перемазанного томатным соком, тоже настигли мысли по поводу того, что теперь будет, и что теперь делать.
- Егор! - сказал он - давай у этого придурка, ну...
- У кого?
- Ну, у этого, у Шейка...
- Бля, это этот, что ли, Шейк? - вмешался Фотограф и показал пальцем на упоротого - А-а-а, блядь, ну у вас и компашка! Шейк, блядь! Я ебу!!! А-ха-ха-ха! Бля, пиздец, тут тусовочка подобралась! С никами, блядь!
- Ну чего? - спросил Егор.
- У него же батя где-то там... Ну работает... Ну пусть он позвонит, что ли.
- Ага, блядь, позвонит! - снова влез в разговор Фотограф - "Здравствуй, папа, я, блядь, ничего не принимал!" Он же в говно, еле на лавке, блядь, сидит!
Жирный снова гыгыкнул. Перемазанный оправдывался:
- Ну можно его телефон взять, позвонить... Сказать, что вот так...
- Бери.
- А где он?
- А я откуда знаю? Давай, ищи.
Перемазанный хипстер подобрался к лавке, заглянул сначала в карманы шейковской куртки, потом стал смотреть по карманам штанов. Упоротый только хихикал и повторял свою мантру.
- Давай, выеби его! - начал придуриваться жирный. - Ремень расстегни, давай, блядь, снимай с него штаны. Да, вот так, полапай, тут вот эрогенная зона.
- Бля, да ты заебал уже. А, вот тут телефон.
- Ну чё, давай, звони, хули?
- Сейчас, где это...
Тут машина остановилась, перемазанный спрятал телефон обратно в куртку к упоротому.
- Что, приехали уже?
- А хуй его знает.
- Блядь, что теперь будет...
- Никаких таблеток! Я... не принимал!
Машина остановились за полтора квартала до отделения, возле пункта приема бутылок. Здесь же, рядом с приемом, была какая-то разливайка, алкашная кафешка, где обычно собирались бомжи - пропивали добытые деньги, лежали на земле, хрипели страшными голосами. Сейчас там никого не было - все бичи попрятались от дождя. Менты выловили только тётку по прозвищу Панамка - городскую знаменитость, которая целыми днями бродила между рынком и пунктом приема, собирала, как она сама выражалась, "по контейнерАм", пустые бутылки, иногда кормила грудью маленького щенка и при этом страшно материла прохожих.
Усатый мент вышел из кабины, открыл дверь отделения для задержанных - битарды сидели тихо, ждали, что будет. Из небольшой подворотни рядом с пунктом приема показались два других милиционера - они вели под руки Панамку, не то чтобы сильно пьяную, а просто буйную - она вырывалась, брыкалась, скалила зубы и вопила:
- Какого хуя вы меня тащите? Я, блядь, сижу, понимаешь, никого не трогаю! Э, не лапай, мент! Вы чё, звери, блядь? У, менты поганые, ебать вас в рот!
Бомж в шапке, который до этого вроде бы спал, увидев тетку, оживился, привстал с сиденья и прохрипел: "Люся..."
Перемазанный томатом сходочник тоже оживился и попытался заговорить с усатым ментом:
- Товарищ милиционер...
- Да сиди ты, блядь, - успокоил его Егор.
- Я не принимал ничего - честно, от всего сердца сказал упоротый. Рядом с ним на лавку уже усадили специалистку по контейнерАм. Он еще раз повторил свою фразу специально для нее, но Панамке его откровенности были неинтересны, ее больше волновал бородатый мужик в шапке:
- О, здорово, Степаныч! Так это, а тебя-то за что?
- Ну вот это вот... ну...
- От менты суки! От ну шо...
В ментовской машине, кажется, собрались все городские достопримечательности, все местные сумасшедшие, фрики, чудики. Для полного комплекта не хватало только пары бриллиантовых менеджеров из коммерческой секты ATEV, дурачка Василенко, зимбабвийского шпиона и Хохла с Семеном. Но Василенко сейчас с визгом несся под дождем где-то в районе тоннеля, догоняя свой шлепанец, который унесло бурным потоком дождевой воды - по колено, не мельче. А где были остальные - сказать невозможно.
Со стороны Форштадта дунул сильный ветер, дождь захлестал еще сильнее - даже если встать под душ в какой-нибудь нижневерхнезамкадской квартирке, напор воды будет куда слабее. Ветер понес всякую дрянь - бумажки, пакеты, листья, плакаты фирмы ATEV, сорвал на площади какую-то тряпку - то ли флаг, то ли транспарант, повалил конструкцию на сцене, несколько деревьев в сквере, рекламный щит где-то на Черемушках. Не устояло даже зеленое страшилище - пластмассовая ёлка на площади, где все еще сидели насквозь мокрые делегаты и ждали губернатора. Губернатора, кстати, в тот день так и не дождались, он даже не приехал в город, почему - неизвестно.
А машина так и стояла возле разливайки. Двери отделения с задержанными почему-то так и не закрывали.
- Товарищ милиционер, когда поедем? - спросил перемазанный томатом сходочник.
- Не позорься уже, - снова сказал Егор.
- Я ничего не принимал!
- Степаныч, ну ебать, бля, сколько ж мы не виделись?
- Блядь, что теперь будет? Сука ты, Егор, блядь... Шейк, Шейк... Пидоры... Своя тусовочка, а хули? - не успокаивался Фотограф-кун.
- Та го-го, ну ты шо ж, Люся? Сколько?
- Суки вы все, суки... Приехали, блядь, нахуярили... Шейк... Егор, а у тебя какой ник? А? Что, SexyKiller777 небось? Блядь, пидоры вы, хипстера, рачки!
- Я ничего не принимал!
- Блядь, пидоры московские!
Двери машины захлопнулись.