Пока Каналия мечтал о своей лодочке, стоящей дороже, чем его жалование (которое сейчас отсутствовало по понятным причинам), пока Питерс хмурился и беспокоился о сварщиках, пока Тир и Чарли пытались сделать вид, что их тут нет, бравая троица тех, кто не зассал, двинулась в зал, в который их повёл по радиосвязи тостер. Пройдя круглую комнату - по словам баспанца, в этом узле было слишком сильное воздействие - они двинулись направо через открытую дверь, прошли по коридору и наконец очутились на месте.
Похоже, конструкторы этой циклопической станции руководствовались принципом "я строитель, я так вижу", ну или каким-то другим оправданием: узлы-комнаты были расположены далековато друг от друга, постоянно создавая скучноватые коридоры. Возможно этому было оправдание, и в стенах этих коридоров пряталась хитрая иноземная техника, но у отряда не было возможности это проверять.
Сейчас Винсент, Освальд и Николай стояли в комнате, напоминающей формой кусок пирога. Или пиццы. Ну или четверть круга, в зависимости от кулинарных предпочтений и вообще наличия пищеварительной системы у наблюдателя. В изогнутой стене виднелось стекло от потолка до пола, обычное с виду, за которым простирался лежащий ниже зал. От того, что находилось за прозрачной преградой, разбегались глаза. Удивительные сплетения машин округлых форм, кабели, зияющие жерла, ведущие куда-то вгубь и, наоборот, выводящие откуда-то. И немного в стороне всего этого великолепия, на стенах, в специальных слотах, лежали сложенные роботы размером с человека или чуть меньше, около двух десятков. Судить о том, что это были роботы в свёрнутом состоянии можно было по тому, что по залу медленно, словно во сне, курсировала пара их представителей.
Если верить Томасу, то сейчас они были в контрольной комнате утилизаторно-фабрикаторного комплекса, которая, впрочем, никак с ним напрямую не сообщалась. Но самое главное заключалось в том, что ровные стены, пол и даже потолок комнаты были покрыты всё тем же чёрным зеркалом, идеально отражающим всё окружающее, и в то же время слегка светящимся. Как только троица вошла, по его поверхности раскатились слабые волны, создавая видимость движения материала, остававшегося идеально плоским.
