Интересно, что единственный, емнип, верлибр Цветаевой - её самый трогательный стих. Может быть это даже не совпадение. Вообще, я не верю в совпадения.
Вот так играешь в Мор(Утопию), и случайно нажмёшь на крестик, потому что играешь в окне, а вот как раз хотел поговорить об утопии (без мора). Одна аватарка мне как-то сказала, что не любит Собянина, так как он отчистил Москву, и теперь даже помойки нигде нормальной не найти. Я тогда посмеялся, конечно, и не придал значения, списав на особенности восприятия. А несколько месяцев спустя я услышал, что пионерлагерь, куда я в детстве ездил, тоже сейчас отчистили, переделали, и вообще это теперь один из самых дорогих лагерей области. И пед. персонал там теперь квалифицированный, и детские шаловливые ручки одиннадцать часов в день заняты полезной развивающей активностью, ровно восемь они спят, и по двадцать минут у них уходит на внутривенный приём пищи. Испражняются в утку, мочатся во сне через катетер. В общем, всё как в Тяжёлых временах Диккенса.
А сколько приятных воспоминаний связано с этим лагерем. Например, как мы с мальчиком, который любил решать сложные уравнения с n неизвестных, и ещё одним парнем копали большую яму, и как в неё чуть не упал ночью то ли сторож, то ли повариха, после чего яму зарыли. Или как я показывал девочкам пойманного ужа, а они визжали и запрыгивали на тумбочки. Или как мне не давали выйти из туалетной кабинки, и кидали туда через верх мусор из ведра (и само ведро). Впрочем, не будем о грустном. Я же там впервые увидел голую женщину: когда мы с парнями шли мыться, и, я услышав, что в душе льётся вода, подумал, что кто-то забыл выключить и, скорее всего, горячей воды уже не осталось. Горячая вода была. И кричащие, пытающиеся прикрыться горячие девочки. Дверь надо запирать когда в баню заходите. А чего стоят вылазки в заброшенный лагерь по-соседству, с разваливающимися зданиями и страшными историями.
Весь этот огромный пласт экспериенса, который был возможен только и только потому, что за детьми никто особо не следил, сверх необходимости их не занимал, и вообще им была дана возможность спокойно пойти и убиться. От неустроенности (я сейчас думаю об общей бане). И спрашивается, почему бы не сказать: вот, зато у детей теперь будут более безопасные и, в некотором смысле, более здоровые развлечения. Почему не сказать: Собянин снёс самострой, открыл пять новых развязок (или чем он там знаменит - не живу в Москве, и вообще, Собянин - только символ) и город стал от этого только лучше. И чтобы мне не начали напоминать, что это всё происходит в России: на западе говорят то же самое, и та же ностальгия, и те же жалобы, достаточно посмотреть Moonrise Kingdom.
Очевидный ответ: в том, что только наш собственный опыт для нас по-настоящему ценен, потому что только этот опыт - наш, только в него мы эмоционально вложены. И вот что меня тревожит в этой связи: разве такое отношение не подразумевает отсутствие веры в утопию? Если самый ценный опыт - мой, и мне жаль его, и подспудно хочется, чтобы каждое следующее поколение прошло через него и имело со мной его в общности - как же я могу надеяться, что следующее поколение будет лучше моего, а следующее за ним - того лучше? Конечно, можно жаловаться, говорить, что тебя не вовремя высаживали на горшок, и вот ты теперь пишешь по ночам на борды и постишь аниме-картинки, но попробуй кто составить новое расписание высадки, как: "уйди! не трожь! не делай хуже!" Грустно, грустно от того, что человек в большинстве своём умеет любить только настоящее или прошлое, а будущее, как не существующее, любить не умеет. Но откуда тогда берутся великие революционеры? И берутся ли вообще? Разве Марксистская нелюбовь к индустриальному капитализму не суть ретроградская любовь к крестьянской общине, где материальные отношения строятся на кредите доверия и социальном давлении? Не правильнее назвать коммунистов радикальными консерваторами? Не зря же анархо-примитивизм находится в той же части политического спектра.
Но может стоит посмотреть на всю ситуацию чуть более оптимистично, может тогда и у утопии есть надежда на любовь, как у того далёкого, забытого, старого, ждущего на дне сонного колодца?
