Моя собирать в большой чорный паста весь ненависть который я вижу. И животноводство щепотку нонконформизма.
О, Хоро Мудрая, какое же презрение мне следовало бы к ним испытывать, будь оно мне не лень. [Патетически] К этим жалким, презренным паразитам, оскверняющим прекрасную планету Земля одним своим существованием.
Они ничему не учатся. Вместо анализа своих ошибок и оптимизации своей дальнейшей деятельности (что свойственно любому организму имеющему хотя бы подобие мозга) — раз за разом проявляют одни и те же вдолбленные с детства в голову реакции по отношению к внешнему миру. Меня поражает их иррациональная боязнь пытаться делать хоть что-то для исправления своего невежества — лень это или страх показаться пятому забору тёщи двоюродного деверя брата сестры кем-то непорядочным, но причина, очевидно, надуманна. Второе, возможно, имело бы вес в глухой сибирской деревне, но никак — в более густонаселённых и анонимных местах.
Каждый пытается изобразить из себя нечто эдакое, являясь в настоящем ничем. Гонка за всё новыми и новыми, но ненужными вещами, слепое преувеличение своих «достоинств», попытки аргументировать свой словесный понос, который они называют «мнением», нелепыми конструкциями, мало распознаваемыми за завесой брызг слюней — каждого хочется проткнуть трезубцем в глаз. Поглубже и наверняка, чтоб сдох в мучениях.
Дилетанты, невежды и скоты. Оперируют мифами и предрассудками, не пытаясь задуматься об их объективной ценности. Думают, что знают всё, не зная на самом деле ничего. Титаническое самомнение, базирующееся на весьма сходных механизмах самоутверждения: поцреоты хвастаются инстинктом защиты территории, а какие-нибудь болельщики замещают собственное бесмысленное «причастностью» к процессу игры. Изумительно. Каждый петушок, оторвавшийся от увлекательного процесса аутофелляции языком, недавно вытащенным из жопы мрази повыше в социальной иерархии, смеет расчёсывать свой зудящий гондурас о других, представляя себя царём и военом во славу Луны. А если предполагается наличие власти — тут наш ущербный гарантированно оторвётся, сублимируя извергающую кал в глубинах бессознательного обиду на тех, кому до этой бесполезной отрыжки вагины нет дела. Разумеется, получая отпор, ломающий безвольное подобие личности, взгляд их тускнеет и становится по-овечьи покорным — а что ещё можно ожидать от визгливо кудахтающего, но осмеливающегося только в подавляющем большинстве таких же, свиного рыла?
Исключительная эгоистичность при провозглашаемом альтруизме, непонимание собственного языка и значений слов при их повсеместном употреблении, мудачество и капризы — перманентные менструальные циклы есть у обеих полов. Гнойное блядство говнюков на любой вкус: от бескомпромиссных «моральных авторитетов», онанирующих на иконы нравственности и порядка, что не в силах применять свои «познания» на практике, до швали «базарящей за жизнь», однако никогда не переживавшей в ней каких-либо значимых событий и даже не бравшей в руки ни одной книги с момента окончания школы.
Сколь многие беззастенчиво жалеют себя, наяривая на свой узкий, убогий внутренний мир, выплёскивая в окружающую среду продукты собственного декаданса и упадка, в надежде получить сочувствие. Это их-то? Ублюдков, что не могут взглянуть на свои действия со стороны или хотя бы выглядеть не как аморфное бесполое нечто, а как приличный Homo Sapiens — красивый, умный, достойный справедливости.
Предположим: настоящий мир, в целом, подвластен людям. Нет больше диких зверей, что распотрошат тебя, пока ты спишь. Природные бедствия не так опасны как раньше — даже метеориты могут быть уничтожены ядерными боеголовками, установленных на спутниках, патрулирующих орбиту. Казалось бы — живи счастливой жизнью. Но они придумывают себе наибанальнейшие «проблемы», вознося их в свой пантеон божков и кумиров, насчитывающий сотни наименований торговых марок. И с крайне серьёзным видом, убеждённые в единственности и неразрешимости собственной очень важной проблемы, они будут заявлять каждому встречному о своей исключительности и непостижимости их разума, являясь при этом никому не нужной дешёвкой.
Тупые бешеные обезьяны, захлёбывающиеся в собственных телесных жидкостях. Бесполезная шваль, считающая, что все ей должны только по факту её, мрази, существования. Нет смысла ей что-то прояснять — оно всегда право по определению, ибо считает себя самым лучшим, не имея на то никаких причин.
Бросьте, о чём вообще можно говорить, если подавляющее большинство не умеет даже читать и осмысливать прочитанное, а только лишь опознаёт знакомые ключевые слова (Все 100, а остальные 100 бит отводятся на поддержание цикла «срать-жрать-спать-срать»), демонстрируя на них стандартные реакции, усвоенные ещё в допубертатном периоде — и то, только благодаря дрессировке, полученной от таких же скотов, как и они? Некоторые всё же читают по буквам, понимая в общих чертах составленные из них слова, неуклюже применяя элементарные знания семантики родного языка. Однако когда дело доходит до цельного, связного текста — думалка оказывается зацикленной в экспоненциальном возрастании числа веток и листов древа рекурсии, пустившего корни в подсознание и так уже заваленном сценами воображаемых половых извращений, созданных разбушевавшимся инстинктом размножения, весьма хорошо проявляющимся у амёб и кроликов. В этом и есть их суть — наплодить как можно больше животных, если хватит потенции, уже убитой безответственным загрязнением биосферы родного дома.
И старые звери воспитывают новых, поколение за поколением. Сколько судеб загублено бессмысленной конформностью, агрессивностью и простой глупостью. Суеверия, нелогичность, дурость, хвастовство — как так можно жить — но внушать другим?
Приходится каждый день видеть на улицах грязь и серость, аморфные туловища дегенератов, нацепившие на себя папье-маше мыслей, взятых из общей корзины. Хочется услышать звуки разорванного горла и булькающей крови, и хруст костей, записать их на болванку, чтобы наслаждаться снова и снова. Устроить городское сафари, ломать их слабое эго, насмехаться над плачем и воем, подавлять и унижать отребье, окуная его в собственные фекалии с гноем. Слышать вопли адской боли, потроша животы и морды острой косой. Разрушить все их мечты. Заточить в сырой карцер, где их будут жрать крысы и клопы. Пытать кислотой, щелочью, кормить собственной рвотой, растягивать на дыбе, дробить кости и прокалывать глазные яблоки, обливать кипящим маслом, вырывать ногти, садить на кол, высыпать на раны опарышей. И сжечь тело каждой ущербной скотины в термоядерном реакторе холодного синтеза.
