>>7776 Лолд с обсуждений:
Я тут комментарии прочитал, и мне понятна позиция Колесникова. Действительно, беседа была в таком формате, и это заранее обговаривалось, что ничего за стены не выйдет. И действительно, журналистам, которые в курсе, что происходит на кухне, легче анализировать процессы и писать свои обзоры. И действительно, если журналисты вынесут за стены то, что Песков говорил, то он больше не придет беседовать и рассказывать. Но есть же пределы.
Представьте себе, приходит Песков на беседу в таком приватном формате, и начинает рассказывать, что у них в Кремле есть бабушка, очень похожая внешне на Вангу и почти слепая. У нее катаракта была, но слава богу врачи сделали операцию, сейчас она нормально видит. И она в 1986 году вышла на пенсию, а до этого работала зампредисполкома в Подольске. И эта бабушка им гадает — капает с горящей церковной свечки, а свечки благословляет сам патриарх Кирилл на амвоне ХСС, (и именно из–за этого Пусей тогда посадили! — понимают в этом месте журналисты) в тазик с водой, и по этим наплывам воска в воде определяет будущее. И Путин никаких решений, не посоветовавшись с этой бабушкой, не принимает, в обязательном порядке с ней все обсуждает, и Сердюкова с Васильевой, и чемпионат мира по футболу (наши чемпионами станут, можно уже ставки смело делать. Чуров будет судить ряд матчей (но это пока тссс — секрет!)) и Навального ("этот, светлый, забыла как его" — и тут все понимают, почему Путин не называет по имени того, кого нельзя называть), и пенсионную реформу и всё, всё, всё. Последнее что обсуждали — какие машины покупать. Сказала "берите пятую модель, она дешевая и отечественной сборки, на нее запчасти везде продают и печка есть, зимой не холодно". Спросили "сколько?" — "а сколько надо?" –"Семьдесят" — "Пишите сто семдесят. В последний момент ассигнования урежут, и хорошо еще, если на семьдесят хватит". А Путина она все время забывает как зовут и называет его то Владимиром Ильичем, то Леонидом Ильичем.
Ну и конечно, ничего такого в Коммерсанте писать нельзя, во–первых, корпоративная этика, во–вторых, никаких документальных подтверждений нет и Песков в любом случае от всего откажется, и в третьих, напишешь, а он больше на встречу не придет и ничего такого больше не расскажет.
И вот они сидят, переглядываются, ерзают на своих стульчиках и не понимают, что им делать. Ведь они вроде бы журналисты и у них есть долг перед обществом, их в институте учили этому. А с другой стороны маячит Колесников с пальчиком поднятым вверх, который смотрит на них строго и телепатирует — "даже не вздумайте! уволю с волчьим билетом". И ведь, действительно, вся кухня политическая после такой беседы становится намного понятней, и намного легче теперь журналистам коммерсанта писать свои аналитические статьи, все правильно.
И что им делать? Ведь ситуация тревожная! И находятся две, которые понимают, что невозможно это внутри себя держать, их разорвет просто на куски, если они не напишут об этом. И все им понятно, и уволят с волчьим, и Пескова им больше не слушать никогда, и какую–то другую профессию придется осваивать или многотиражку искать в райцентре каком–нибудь, куда новости везут на оленьих упряжках. Но что–то делать надо ведь со всем этим? Я не знаю.
