Ему сегодня исполнялось тридцать лет! Да, 30 полновесных лет в дерьме и позоре. И никто не поздравил. Хотя с чем поздравлять? С ним даже разговаривать-то старались только по необходимости. Этот факт породил в голове java-кодера ворох неприятных мыслей. Он просрал свою жизнь… Просрал настолько обидным способом, насколько это вообще возможно. Размышляя таким образом, он дошел до компьютера и, не снимая уличной одежды, плюхнулся на подобранный им на помойке засаленный офисный стул, не имеющий одного подлокотника, но еще вполне рабочий. Привычным движением джавист ткнул в кнопку включения питания и быстрее запустил IDEA. Он бы держал компьютер включенным круглые сутки, но электричество приходилось экономить. Добавил в pom хибернейт, сделал maven install, прошло несколько минут, в течение которых он возбужденно ёрзал по стулу.
Наконец-то! Он добавил аннотации ломбока на все энтити. Заебца! Почти как Котлин! Отчего-то ему вдруг захотелось поделиться своими мыслями с /s/осачерами. Выбрав создание нового треда, он начал строчить: «Ребята! Мне тридцать лет. Я помню, как десять лет назад так же, как и сейчас, петушил круды и рефакторил тырпрайзные проекты. У меня не было ни гостей, ни подарков. У меня и сегодня нет ни гостей, ни подарков. Мне было двадцать лет тогда, я был тощим и патлатым. Сегодня я жирный и лысею. Пожалейте меня. Мне плохо.» Яростно стуча по клавишам, он не заметил, как в комнату тихо вошла мать.
-Сынок… что ж ты не разделся-то.
Он окинул ее беглым взглядом и хотел было уже привычно ответить матом, но что-то его остановило. Седые волосы матери, ее молящий взгляд, морщинистое лицо…
-Алешенька… сегодня ж день рожденья у тебя, сыночек… извини, я не смогла купить тебе ничего. Пенсии совсем не хватает. Извини меня…
Тут мама не сдержалась и глухо зарыдала. Алексей хотел было ее утешить, но что он мог сказать? Мама, прости меня за загубленную жизнь? Мама, прости меня за то, что я занимался крудошлепством безвылазно десять лет подряд? Сначала он считал себя джавистом джуниором… прошел год. Потом два. Три. Он втянулся. Спринг бут стал его жизнью.
- Да ладно, мам… ничего. Мне ж не надо все равно ничего.
Он произнес эти слова нарочито грубым тоном. Алексей вообще много раз задумывался, что с ним будет, когда мать умрет. Ведь она уже была такой старой и дряхлой… В последнее время она уже почти не выходила из дома. Кое-как спровадив плачущую маму из комнаты, он с тяжелым сердцем вернулся к компьютеру. Чтение накопившихся ответов его не порадовало. Среди потоков мата и насмешек нашлось кое-что необычное - некий ослослов успел за это время накатать крохотный рассказик под названием «Смерть Джависта», где в красках описывал его будущее через десять лет. Язык в рассказе был, наверно, еще кривее, чем в школьных сочинениях, но суть была ухвачена верно. Разволновавшись, он принялся было печатать ответ, как внезапно почувствовал: пальцы его не слушаются. Это ощущение напомнило ему о том, как в вузе он подрабатывал грузчиком, после чего не мог даже поднести ко рту ложку. Но ведь сегодня он ничего не грузил! Почему же тогда руки холодны и безжизненны? И почему так болит сердце… Больше, чем обычно… Он попытался встать. Невероятным волевым усилием ему это удалось, хотя при этом грудь защемило волной жуткой боли. Сдерживая крик, Алёша потянулся к грязному стакану со вчерашней водой. Поводя из стороны в сторону дрожащей головой, он попытался вспомнить, где лежит аптечка. По лбу струился ледяной пот. Разгребая руками, почти мертвыми ниже локтя, гору хлама на полу, он таки нашел ее.
«Это инфаркт… нужен валидол!» — пронеслось в его голове. Кое-как рванув молнию в сторону лихорадочно начал рыться в горе просроченных годы назад лекарств. Внезапно все его тело прорезал такой разряд боли, что он не сдержался и заорал во весь голос. В коридоре раздалось шарканье материнских тапок, и через несколько секунд она уже стояла на пороге.
- Сынок! Что с тобой?! — от шока ее голос словно помолодел.
- У…мираю.. — кое-как выдохнул леденеющими губами.
Зрение начало меркнуть. Последнее, что пронеслось в его голове, было: «mvn deploy» Через три недели милиция, вскрыв по жалобам соседей провонявшую квартиру, нашла в ней два чудовищно раздувшихся, уже полностью разложившихся трупа. F.
паста с пораши
