>>508775 Ну и продолжение
http://samlib.ru/m/masha_allen/pisxmokmateri-9.shtml Вслед за летом наступила осень. Стало прохладно и мокро. Марико жила одна, в опустевшем доме, где
ползали по стенам насекомые. Чуть позже к ней присоединилась Рифико - девочка с худыми
лодыжками и смуглой, загорелой кожей. Глаза у Рифико были синие, нежного, акварельного оттенка.
Она говорила, что родители ее до сих пор живы - "только сбежали в горы, вот и все". Родители боялись
и ненавидели Рифико: она убила своего братика, трехмесячного младенца, зажав ему нос пальцами, а в
рот запихнув кулак. Зачем она это сделала, Рифико не рассказывала. Лишь прибавляла, что "братик был
нехорошим", и что "пусть лучше родители живут, чем он". Она никогда не говорила "мама" или "папа" -
всегда "родители", всегда "они". Марико качала головой. Она не знала, как следует воспринимать
россказни Рифико: то ли как правду, то ли как дикий вымысел.
А Рифико определенно была странной. Когда они только познакомились - а было это на площади, где
солдаты ели из котелка собачье мясо - Рифико сказала, что умеет изменять реальность, что она ведьма.
Марико не поверила. Она бы рассмеялась, но сил не хватило. Марико пришла на площадь, чтобы
выпросить у солдат немного еды. Хеймдалль по-прежнему стоял в Токийской бухте, и с продуктами
было туго.
- Хочешь, заберем у солдат котелок? - спросила Рифико.
Тут Марико не выдержала и слабо рассмеялась.
- Какие глупости, - проворчала она и отвернулась от голубоглазой дурочки.
Рифико взяла с земли камешек и кинула в разбитое во время бомбежки окно.
- Я ведьма, - сказала она. - А ведьмы видят механизм жизни, все ее взаимосвязи. Вот смотри.
Из дома, вспугнутая камнем, выскочила кошка. Один из солдат, заметив ее, радостно закричал:
- Сейчас я ее!
Остальные стали его подначивать. Солдат встал, снял с груди автомат и сделал выстрел - всего один, и
кошка, жалобно вскрикнув, упала.
- Я меткий стрелок! - провозгласил солдат. Остальные согласились. Солдат перехватил автомат
поудобнее, широко улыбнулся - и в кровавые лохмотья расстрелял своих товарищей, всех семерых.
После, дико расхохотавшись, убежал прочь. Котелок с мясом остался нетронутым.
- Он был безумен, причем давно, - сказала Рифико. - Я лишь помогла ему осознать это. Вовремя, да?
Пойдем, поедим.
И она подвела ошеломленную, напуганную Марико к ароматному котелку.
С тех пор Рифико не раз кормила ее. Они жили вместе, и Рифико спала, тесно прижавшись к Марико.
Иногда Рифико стонала во сне. Марико обнимала ее крепче, и стоны прекращались. Рифико говорила,
что ее донимают "взаимосвязи" - цепи, соединявшие механизм жизни. Рифико могла все. Главное,
поставить цель - и рассмотреть, какое событие приведет к ее исполнению.
- А как прекратить войну? - волнуясь, спросила Марико.
- Никак, - помрачнела Рифико. - Я так не умею. Я ведь слабая ведьма.
Марико расстроилась. Она хотела, чтобы Рифико воскресила маму.
Осенью вернулся Хигашионна Юкио, соседский парень. Ему было шестнадцать, и он уже год как воевал
на материке. Юкио вернулся, весь грязный, в истертом мундире, и заявил: "Маньчжурия потеряна".
Имперская армия, люди и техника, танки, ракетные установки, самолеты и боевые роботы, шагающие
платформы и тысячетонные фуна-юрэй - все они бесславно погибли. Союзники высадились уже в
Нагасаки.
- Мы все погибнем! - кричал Юкио, вращая глазами. - Все сдохнем, здесь, под жирной задницей
премьер-министра!
Юкио и мысли не допускал, что виноват не премьер-министр, а император.
Изнывая от скуки, он забрался в дом к Марико и Рифико.
- Вам что, заняться нечем?! - с порога закричал он.
Марико подошла поближе, чтобы узнать, в чем дело. Юкио ударил ее по лицу. Марико пошатнулась,
но не упала. Щеке было больно. Марико прижала ладонь к лицу, чтобы унять боль.
- Тварь, - прошипел Юкио.
- Не делай ей больно! - закричала Рифико. Она подбежала к Юкио и попыталась схватить его за руку.
Юкио с размаху пнул ее в живот. Рифико охнула и осела на пол. Страшно закричав, Юкио уселся на нее
и начал избивать. Раздавались жуткие хрустящие и чавкающие звуки. Кулак Юкио был весь в крови.
Рифико перестала сопротивляться уже после третьего удара. Она лишь слабо дергалась, как кукла, у
которой кончился заряд. Марико, плача, умоляла Юкио прекратить, но он только отмахивался. Наконец,
закончив с Рифико, он привстал и сильно приложил Марико головой о стену. От боли Марико ослепла.
Она лежала, чувствуя кровавый привкус во рту, и смотрела, как хихикающий и нервно кусающий губы
Юкио снимает штаны.
- Твари, - шептал он. - Твари.
Юкио присел рядом с Рифико и, немного повозившись, стянул с нее платье - через голову, измарав его
в крови. "Прекрати, пожалуйста", - хотела сказать Марико, но не смогла. Рифико была без сознания.
Юкио разделся и лег на нее. Он двигался с трудом, неловко, и тяжело дышал при этом. Его бледный
член, короткий и влажный, вжимался в загорелые бедра Рифико. Юкио беспрестанно хихикал и, чуть
приподнимаясь на локте, ощупывал грудки беспомощной Рифико. Закончив, он взвизгнул, забился,
словно под током, и наконец обмяк, расслабился. "Уйди, пожалуйста, уйди", - молила Марико, и Юкио
словно услышал ее мольбу. Он встал, застегнул штаны и, стыдливо озираясь, покинул дом. Кое-как
шевелясь, Марико подползла к бесчувственной подруге. И ужаснулась: Рифико была в сознании, ее глаза
были прикрыты - но она все видела, и ощущала тоже все.
- Как ты? - заплакала от жалости Марико.
Рифико попыталась улыбнуться.
- Н-нормально, - сказала она. - Помоги мне встать.
Марико не могла ей помочь, и Рифико встала сама. Весь день она хлопотала, имитируя бурную
деятельностью. Кровь с лица Рифико стерла, но оно все равно оставалось опухшим, страшно избитым.
Рифико было больно, но она терпела, двигалась, стараясь не шевелить бедрами. Марико боялась
спрашивать, что именно Юкио сделал с ней, и потому разговаривали в тот день они мало, только по
необходимости.
Вечером, когда они лежали на футоне, Марико спросила, тихо-тихо:
- А ты отомстишь... ему?
- Уже отомстила, - сказала Рифико.
Обниматься, как обычно, они не стали - спали раздельно, Марико на одной стороне, Рифико на другой.
Ими овладела некая брезгливость. Марико чувствовала, как витает в воздухе запах Юкио, вонь его пота,
и едва сдерживала рвотные позывы. А ночью, далеко за полночь, Рифико прижалась к ней и стала
беззвучно плакать. Марико с облегчением и нежностью обняла ее. "Я плохая, - плакала Рифико. - Я
ужасная! Я ужасная!" Потом она стала целовать Марико, касаясь ее своими мягкими губами. Марико
разволновалась. Она не хотела, чтобы Рифико стала такой, как Юкио. Но было тепло, влажно, мокро, и
Марико не стала сопротивляться, и долго еще они лежали, плача и лаская друг друга.
