Четвертое сказание:
—Я вот знала, что ты урод, но чтоб на столько. Ты мне уже столько наобещал, падла ты тупая. Хоть бы одно обещание выполнил, урод. Сидим хуй знает где, жрём хуй знает что.
Денег сука ни на что нету, тварь ты тупорылая. Ты когда в последний раз спрашивал, как у меня дела и как настроение? Когда в последний раз мне дарил что-нибудь? М?
Думаешь ты один такой? Да хуй. Уйду я от тебя, повесишься. Ты на работу сука уже пол года устраиваешься. На еду денег нету, за квартиру платить нечем, мать постоянно даёт, знакомым уже сколько сука должны.
Мне ходить не в чем, одно рваньё. А я, между прочим, тоже жить нормально хочу. Урод ты, вот ты кто.
—Давала бы чаще, мразь, и разговор бы был. Сама нихуя не делаешь, паскуда!
—Кому давать? Тебе чтоли? У тебя хуй почти не стоит, импотент ты наш херов.
—Так ты не сосёшь даже.
—Сосать ему, ух какие мы. Сень, заебал, иди впизду.
—Сама иди, лярва.
—Ладно блядь, угомонись. Жрать будешь?
—А хуй ли нет? Кишочки остались?
—Ишь ты сука, кишочки. Заработай! И будет тебе и кишочка, и хуёчка.
—Не кочевряжься, дура. Есть кишка? Нет?
—Да поди найдём. Не ори только, долбоеб.
—Сама не ори дура, давай тащи.
Алевтина встала из-за стола, и подошла к холодильнику, бока и дверь которого были вымазаны фекалиями. Открыла его, и начала ворошить внутренности.
—Димка сел недавно, ларёк грабанул. Пива напился, и давай продаваншу в ларьке страхоёбить.
—Долбоеб, чо.
—Не, ну пить то всем в охоту, а деньгу дай, деньги нету. Работать сука надо, говорю. Работать.
—Вот ты такая умная дохуя, всё работать да работать, а работа то есть нет? Нихуя работы нету.
—Хуёво ищешь, значит.
—Нихуя себе хуёво! А кто шабашить постоянно ходит, колым ищет? Дядя вася чтоли? Но то — колым — копейки ебаные. А работы то нету, ну нету блядь. Я же программистом не пойду, или как их там.
Мне бы блядь по металлу, с бетоном блядь работать. Вот мы давче с Лёхой заборы ставили, варили, заказы вродь как были, но сейчас то блядь всё, закрылась лавочка.
—Грузчиком пиздуй, туда всех берут.
—Хуй тебе, грузчиком блядь. Я спину ещё на стройке сорвал. Мешки эти блядские с цементом ворочал. В пол тонны, сука. Огромные, как хуй моржовый.
—Ежовый блядь, моржовый.
—Не, ну а чо? Вот они там сами бы потаскали с моё, насяльники эти ебаные, сидят как черти блядь и командыют, а на самих то блядь не пылинки.
—Пылинки-хуинки. Вот знаешь, я когда пиздючкой была, любила пыль разглядывать. Ну не то что пыль, а пылинки. Брала у бабки залупу и сидела втыкала сутками. Думала, они как снежинки.
Тогда мне ещё одноклассник сказал, что если долго вглядываться в пылинку, то увидишь в ней узор снежинки. Ну я сидела так, всё детство просидела.
Потом мне, правда, бабка сказала, что это нихуя не снежинки, а просто дерьмо. В прямом смысле дерьмо, клещовое, или какое там. Жуки эти вместе с бацылами срут, и пыль получается.
Вот я дура блядь, лучше бы книжки читала. Были у меня там книжки, бабка с библиотеки пиздила. Но они скучные были что пиздец, я такое говно не люблю. Правда, пару сказочек было.
—Ну.
—Баранки гну. Скучаю я по бабке, хорошая она была. И кишочку в банку закатает по зиме, и в магазин сходит, хлеба купит. Пожурит, когда надо. Правда, кал она не держала, и ходила его всегда роняла.
Идет по кухне, и ляп лепешка, шлепок такой, и вонина сразу. Ну она совок берёт, и говно своё собирает, а потом в толчок. Вот ты наверно думаешь, нахуя она без трусов и штанов ходила, так блядь
штаны жалко было, а пол нет. Штаны, если стирать постоянно, то они же в труху на хуй превращаются. А пол — что с ним сделается? Да нихуя. Вот так.
—Да ну на хуй?
—Ага, весь пол в дерьме был. Его если совком скрести, то оно то вроде и отсклабливается, но затирухи остаются. Ну и ходили так. Если ходишь долго, то все тапки потом в дерьме, зато пол нет.
—Нормально, ебать.
—Помирала она когда, всё засрала. Говно по стенам размазывала, орала как стукнутуая. Ну и мы помрём, рано или поздно, да и хуй с ним.