>>23171 У меня тоже, бро. За окном жарит солнце, а в квартире холодно как зимой.
Подобные чувства я испытывал только в позапрошлом мире: моё тело состояло тогда изо льда, а мой народ жил в самом центре голубовато-зелёного пламени на вершине безымянной горы. Мы тогда срывались искрами с невероятной высоты, и кружили в потоках жаркой энергии. Вот пришло и моё время.
Падение заняло не одну сотню лет, но в конце пути, я таки сумел достичь носителя на Поверхности. Маленькая такая девочка, в голубеньком платье.
Её сознание было совсем чистым: эдакая светлая комнатка с огромными окнами. Мне такая обстановка не по нраву: мало архивов, да и цвет стен слишком мягок. Первое - дело наживное, а вот со вторым надо было что-то делать. Я решил не выдумывать ничего сложного, комнату сознания легко можно было залить кровью её семьи. Убил пса, что дремал под кроваткой, ради прикола нарисовал на платье девочки кровью улыбающееся лицо - я был уверен, что её родители тоже оценят шутку, хех. Вообще, девятилетняя девочка - довольно херовый материал для заключения долгосрочного контракта, нам это с самых ранних лет вдалбливали. Не придавал этому значеня, но, когда залез в эту тошнотную комнатку, начал понимать, как же я сфейлил. Нокоть сломался и болтался на какой-то ниточке, хер поймёшь этих существ. А вообще, наверное не стоило рвать глотку собаки голыми руками: руки сильно саднило, а нокти превратились в красное мессиво.
Вернулся в комнату - ковёр бод ногами приятно чавкал, а окна покрылись красной паутинкой. Стало намного уютнее.
Зашёл в спальню её родителей. Отец у неё был довольно крупный, в такого надо было входить, чёрт. Решил наплевать на прикол, аккуратно накрыл его лицо газеткой и, сверившись с памятью девочки, спустился в погреб за молотком. Поднялся и начал херачить по газете - ноги прикольно задёргались, а из под накрывашки раздался забавный хруст. Мне было так смешно! Нет, правда, оно так смешно хрустело, пф-ф хахаха! Самка вскочила, и, ещё не просекая фишки, стала изумлённо смотреть на мужа.
Вдруг почувствовал, что по щекам текут слёзы, фу, мерзкая жидкость. Я послал телу угрозу-предостережение: "перестань мочить моё лицо, а то слезные железы нахер вырежу вместе с глазами".
Она перестало, хех, послушное тело.
Заглянул в комнату - с потолка стекали ручейки крови, морды мягких игрушек, выставленных в ряд на подоконнике, превратились в спиральную органику. Окна густо заросли чем-то красным. В прошлый раз это была паутина, опасно, психика носителя была уже на пределе.
Самка громко кричала, тупая тварь. С размаху ударил её молотком по зубам, опять этот хруст, ммм. Тварь выплюнула пару зубов, кажется я расколол ей челюсть, какая досада. Ударил пару раз по рёбрам, один короткий в живот, и она уже валяется в луже крови и плачет. Девочка опять заплакала, что за сопливая тварь! Я словами на ветер не разбрасываюсь, ударил торцом молотка по её глазу. Ну вот, носитель повреждён, придётся пользоваться внешними органами чувств. Да и личико запачкалось, не люблю грязь на лице носителя. Потому и глотку псине не рвал зубами, потому и газетку подложил на рожу самцу. Мать сдохла. Как-то грустно даже стало, пожалуй стоило придумать другой способ раскрасить комнату. Глаз тупо болел сквозь фильтр ощущений. Почему-то очень захотелось его отключить. Вдруг боль жахнула по мозгам острой кувалдой, по крайней мере, эта боль ассоциировалась у девочки именно с острой кувалдой.
Вернулся в комнату. Кровь по щиколодку, с потолка идёт тёплый красный дождь, стен нет - огромное кровавое поле повсюду, где куда только дотягивался взгляд. Мне стало грустно, старая комната была куда лучше. А-а, плевать, сменить носителя дело двух минут.
Взял нож, провёл им по глотке этой дурочки. Отошёл чуть в сторону, меня уже манил вперёд новый мирок - выженный и полный странных законов и созданий. Местные жители называли этот мир Поляной, или Лугом. Может Полигоном, из этого мира было трудновато разобрать. Я уже почти влетел в Точку Перехода, но в последний момент крутанулся на потоке и посмотрел на девочку. Волосы, местами чистого, пшеничного цвета, местами цвета закатного солнца в красном мире, одежда с нарисованной на ней улыбающийся рожицей. Грустная, беспомощно сжавшаяся в комочек фигурка. В углу - труп матери. На кровать - отца. Поддавшись мимолётной эмоции всплакнул зелёноватыми искрами и вошёл в Точку.
