Лично я, ребята, за поэзию панков, психопатов и маргиналов. Они и вправду что-то чувствуют, что-то переживают и выражают это так, как никто другой.
Да, я говорю это отчасти потому, что сам такой и пишу не так, как положено.
Нормалфажную поэзию давно пора похоронить. Она - отстой. Она сказала всё, что могла. И всё, что она сказала, был отстой.
Спасибо, конечно, тем поэтам, которые взрастили современный литературный язык. Родина их не забудет.
И вспомним того же Заболоцкого и его раннию поэзию, а именно "Столбцы". Потрясающий гротеск и сила слов и наркоманских образов.
Ликует форвард на бегу.
Теперь ему какое дело!
Недаром согнуто в дугу
Его стремительное тело.
Как плащ, летит его душа,
Ключица стукается звонко
О перехват его плаща.
Танцует в ухе перепонка,
Танцует в горле виноград,
И шар перелетает ряд.
Его хватают наугад,
Его отравою поят,
Но башмаков железный яд
Ему страшнее во сто крат.
Назад!
Свалились в кучу беки,
Опухшие от сквозняка,
Но к ним через моря и реки,
Просторы, площади, снега,
Расправив пышные доспехи
И накренясь в меридиан,
Несется шар.
В душе у форварда пожар,
Гремят, как сталь, его колена,
Но уж из горла бьет фонтан,
Он падает, кричит: "Измена!"
А шар вертится между стен,
Дымится, пучится, хохочет,
Глазок сожмет: "Спокойной ночи!"
Глазок откроет: "Добрый день!"
И форварда замучить хочет.
Четыре гола пали в ряд,
Над ними трубы не гремят,
Их сосчитал и тряпкой вытер
Меланхолический голкипер
И крикнул ночь. Приходит ночь.
Бренча алмазною заслонкой,
Она вставляет черный ключ
В атмосферическую лунку.
Открылся госпиталь. Увы,
Здесь форвард спит без головы.
Над ним два медные копья
Упрямый шар веревкой вяжут,
С плиты загробная вода
Стекает в ямки вырезные,
И сохнет в горле виноград.
Спи, форвард, задом наперед!
Спи, бедный форвард!
Над землею
Заря упала, глубока,
Танцуют девочки с зарею
У голубого ручейка.
Все так же вянут на покое
В лиловом домике обои,
Стареет мама с каждым днем...
Спи, бедный форвард!
Мы живем.
***
На карауле ночь густеет.
Стоит, как башня, часовой.
В его глазах одервенелых
Четырехгранный вьется штык.
Тяжеловесны и крылаты,
Знамена пышные полка,
Как золотые водопады,
Пред ним свисают с потолка.
Там пролетарий на стене
Гремит, играя при луне,
Там вой кукушки полковой
Угрюмо тонет за стеной.
Тут белый домик вырастает
С квадратной башенкой вверху,
На стенке девочка витает,
Дудит в прозрачную трубу.
Уж к ней сбегаются коровы
С улыбкой бледной на губах...
А часовой стоит впотьмах
В шинели конусообразной,
Над ним звезды пожарик красный
И серп заветный в головах.
Вот в щели каменные плит
Мышиные просунулися лица,
Похожие на треугольники из мела,
С глазами траурными по бокам.
Одна из них садится у окошка
С цветочком музыки в руке.
А день в решетку пальцы тянет,
Но не достать ему знамен.
Он напрягается и видит:
Стоит, как башня, часовой,
И пролетарий на стене
Хранит волшебное становье.
Ему знамена - изголовье,
А штык ружья: война - войне.
И день доволен им вполне.
Но перед тем, как стать классиком и поселиться в учебниках литературы, он был не раз осмеян. Его называли "юродствующим" поэтом. Лишь тогда, когда в его стихах появилась какая-никакая логика, он был замечен. Но эти стихи - ничто по сравнению с тем, ЧТО он творил в молодости. Почитайте например "Школу Жуков".
А взглянем на Алексея Фишева. Вот парочка его стихов:
Как на пасеке, тихо, в потемках,
Брел плюгавенький мужичонка.
Как глазенки паршивые жмурил,
Как залазил в пчелиный он улей,
Как залазил в него с головой,
Как пчелиный кружил над ним рой,
Как собаки не унимались,
Как в окошках огни загорались,
И как пасечник сонный с ружьишком
Выбегал матерясь из домишка,
Как стрелял по постылому вору,
Как скатилося тело под гору
И как ползали, ползали пчелки
На кровавом лице мужичонки
В бороде собирая свой мед
И на лбу, холоднющем как лед.
***
Он потащил её ебать
На шифоньер и на кровать
Через отца и через мать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
Не надо думать и гадать
Ему плевать на всё и срать
Он потащил её ебать!
Он потащил её ебать
Трепать её и ковырять
Вращать её и загибать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
Рыдать на ней и хохотать
Под ней болеть и умирать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
Сжимать её и разжимать
Рожать её и убивать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
Хотел он жрать и голодать
Ломать хотел и созидать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
Хотел кричать, хотел молчать
Хотел давать и получать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
На все вопросы отвечать
Хотел всё знать и забывать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
Разбрасывать и собирать
Заклеивать и разрывать
Он потащил её ебать
Он потащил её ебать
Гореть, тонуть и замерзать
Ему всё стало поебать
Он потащил её ебать!!!
Прекрасно, не правда ли? Обожаю его стиль.