Лиза Фриноч никогда не думала что с ее мужем может что-то случиться. Поэтому, в очередной раз отправляя его в командировку, она просто махнула с кухни рукой и крикнула: "Удачной поездки!"
Честер Фриноч подхватил чемодан, потом все же вернулся на кухню чмокнуть жену в щеку, да вышел. Мотор его личного автомобиля, за руль которого он никого не пускал, довольно заурчал и с шорохом скатился на дорогу. Честер включил своих любимых The Eagles, о которых большинство непосвященных не способны сказать ничего, кроме как: "А, это те ребята что Отель Калифорния сыграли!" и мягко прижал педаль газа. Он как-то даже не особо задумывался о предстоящей командировке, и просто наслаждался хорошей погодой, ровной дорогой и любимой музыкой.

Как Лиза и предполагала, с ее мужем ничего не случилось. Совсем-совсем ничего, потому что иначе ей бы позвонили - либо сам Честер, либо кто-нибудь из полиции или из службы спасения. Но звонка не было, а значит не было никаких оснований думать, что с мужем что-то действительно произошло, а потому Лиза направилась в магазин за стиральным порошком и овощами к ужину.
Миссис Фриноч всегда покупала продукты к ужину в обед. В холодильнике стояли только йогурты, закуски и пачка сока. Она считала, что хорошая жена не будет кормить мужа чем-то не слишком свежим. Поэтому ежедневная прогулка по продуктовым лавкам вписалась в ее расписание. За разговорами с продавцами и соседками Лиза тратила куда больше времени, чем могла бы потребовать закупка. Но торопиться было некуда, ведь ничего все равно не случится.

   Иногда миссис Фриноч сидела в кресле на веранде, и, прикрыв глаза, видела, как мир вокруг нее просвечивает, словно отодранная ногтем наклейка. Она видела бар на каком-то курорте, иногда - пляж с бегающими детишками и распластавшимися взрослыми, иногда - пустое холодное побережье. Время от времени ей позволялось даже разглядеть скалы в конце пляжа, понаблюдать за играющими в волейбол подростками - но недостаточно долго, чтобы успеть узнать, в чью пользу закончился матч.
А потом муж Лизы вернулся и снова уехал, и с ним, конечно же, ничего не случилось. Жизнь Лизы теряла краски, и она явственно видела как синеют ее некогда красные губы, и золотистые волосы совсем побелели. И вскоре и от Лизы, и от ее мира, остались лишь едва-различимые призрачные контуры, а после и их не стало. Но с Лизой и ее мужем, конечно, ничего не случилось.