Сап, анон. В этом треде я буду выкладывать свои графоманские потуги, к которым вернулся спустя почти два года. Начну с коротенькой миниатюрки, которая навеяна самизнаетечем. Что-нибудь крупное заливать, конечно, буду на файлообменник.

Темно-синее небо окрасилось жаркой вспышкой. Болид стремительно и гордо ворвался в атмосферу, чтобы прочертить по закатному небу изящную дугу, разорвавшую его напополам. Он видел многое — то, чего не суждено увидеть никому из ныне живущих здесь; да волнует ли их это? Величественно и безразлично он разорвал в клочья уверенность их в собственном могуществе: вся спесь, все жалкое тщеславие и самолюбование превратились при первом же оглушительно наглом хлопке в пыль, насмешливо гонимую космическим ветром. Машины остановились, люди изумленно тыкали своими детскими пальцами в небо, игрушечные домики тряслись от ужаса, а земля застыла в ожидании подлого удара.
Первый хлопок — и на муравьев из их ульев посыпался зеркальный дождь.
Первый хлопок — и дуга вспыхнула с новой силой, подобно занесенной над головой косе, сверкающей на солнце.
Первый хлопок — и они побежали, не видя самих себя.
Он низверг идол рутины и обыденности за какие-то секунды, равнодушно смахнул налет ленивой сонливости, заставил их вспомнить свою звериную натуру. Вернул их в далекие времена, от которых они так яростно открещиваются. По небесам скользила настоящая Машина Времени.
- Третья мировая! Третья мировая! – Кричал кто-то далеко-далеко внизу.
Но не ему было суждено прервать их бесцельное и бессмысленное существование. Не он должен был поставить точку в их многовековой истории горячей ненависти друг к другу. К сожалению или к счастью. Вселенная, с присущей ей божественной беспристрастностью незримого судьи, желает давать шансы всем и всегда. В ее запасе — Вечность, где совокупность шансов сливается, образуя причудливые формы, которые мгновенно, или же спустя долгое время, заполняются осмысленным содержанием и наносят очередной изящный штрих ее автопортрета.
С огромной скоростью он приближался к поверхности.
Второй хлопок — и бестолковые ручейки человеческих улочек опустели.
Второй хлопок — и ветхие жилища пошли рваными трещинами.
Второй хлопок — и в умах многих тысяч проносится та самая сокровенная мысль, которая приходит, пожалуй, только на закате увядающей жизни.
Его форма распадается на множество компонентов, которые, горя какой-то непонятной смертному космической иронией, проскальзывают над огромным — и безумно малым — городом. Его содержание высвобождается в умах пресловутых многих тысяч, забившихся в самые дальние и темные углы в ожидании последнего воздаяния.
Нет, он не был послан исполнить суд Абсолюта. Этот алый гигант, оставляющий за собой прекрасную бело-серую борозду на синем небе, принес с собой послание совсем иного рода. Какие-то секунды он насмешливо мчится у них на глазах, а затем исчезает.
Спустя несколько мгновений машинки подскочили, а уцелевшие стекла водопадом осыпались на холодный асфальт. Люди закрывали свои детские лица, чтобы не порезаться, и уши, чтобы не оглохнуть от безумно вопящего голоса разорвавшегося вдали гостя.
Отряхиваясь, они вновь вставали на ноги, с опаской и как-то нехотя поглядывая в сторону дымчатого хвоста космического путешественника.
Они, по-детски скромно и сконфуженно, помогали друг другу подняться. Они выходили на улицы все вместе, с надеждой поглядывая друг на друга.
Посылка дошла до адресата.