И в то же время, в совершенно другом месте...
Вода с громким журчанием откачивалась из шлюза, и на его место приходил воздух. Удивительно было, что автоматика ещё работала; толстая корка полипов, поселившихся на стенах и полу, говорила о том, как долго этими механизмами никто не пользовался. Лампы и тонкая электроника внутри полузатопленного комплекса ещё больше пострадали от времени. Внутреннюю дверь пришлось открывать руками; даже если бы она находилась в рабочем состоянии, механический ключ было найти проще, чем рабочую магнитную карту.
Анита считалась лучшим из воинов деревни, но сама никогда не ощущала этого. Для неё это было... Просто. Упражнения. Тренировки. Владение телом. Музыка оружия в её руках. Завораживающий танец со смертью, из которого она раз за разом выходила победительницей. То, что могло показаться кому-то удивительным, никогда не требовало от неё никаких усилий. Она родилась с этим, впитала это от своих отца и матери. И поэтому сражение никогда не занимало её так, как могло занимать других.
Она могла бы стать известной, знаменитой. Заработать авторитет и за пределами деревни. Уважение, почёт, последователей. Аниту это не интересовало. Она выбрала другой путь. Она использовала свои умения, свои навыки, оказывая помощь своей деревне, подчиняясь только самой себе. Из всех привелений Анита выбрала свободу.
Шаги по коридору заброшенного комплекса.
Эту свободу она использовала для того, чтобы беспрепятственно заниматься загадками, которые мучили её все эти годы.
Откуда пришли туманы? Что вызвало их? Что случилось с людьми? Что есть чудовища? Откуда они приходят и почему они нападают? История была забыта, и даже её народ уже утерял свои истоки.
Анита собирала сведения по самым мелким крохам, день за днём, год за годом. Остатки войны. Старые города. Рассыпающиеся в прах документы. Она нашла рабочую показывающую машинку и смотрела записи, одну за другой, когда у неё было время. Но информация, которую она искала, не была общедоступной и раньше.
Тогда она узнала об этом месте; месте, которое скрывали от остальных Старейшие. Скрытом поселении, не покинутом после того, как старый проход сюда обвалился.
Молодая прислуга выглядывала из своих комнат, чтобы посмотреть на скрытую костюмам воительницу, и тут же пряталась однажды. Анита усмехнулась. На ней был старый костюм, один из лучших, что сохранились сейчас; один из костюмов, созданных сразу после войны. Белая акула. Он был боевой, и девушки понимали, что с пришедшим в обитель воином лучше не спорить.
Старейшие были странной кастой. Они считали; они знали; они помнили. Если ты что-то хотел узнать, и не мог найти это в книгах - тебе было достаточно спросить у Старейшего или Старейшей. Вопреки названию, возраст их не имел значения; этот титул значил лишь силу, направленную внутрь, силу запоминать, силу знать, силу не забывать. Можно было стать Старейшим и в двадцать, если у тебя были на то таланты. И многие становились ими. Старейших уважали и берегли, как почтенных воинов, но Старейшим было быть безопаснее. И сейчас Анита готовилась предстать перед самой старой из них: перед хранительницей тайн.
- Ты пришла сюда без приглашения, - раздался голос от кресла в тёмной комнате с чёрными стенами, куда вошла Анита.
Голос был скрипучий, сухой, механический. Нетрудно было понять, почему. Вместо сидящей в кресле старухи говорил её костюм, подобный тому, что был надет сейчас на гостье: из-за старости хранительница тайн могла едва разлепить губы, чтобы издать тихое сипение. Все силы женщины были направлены на поддержание костюма, и костюм поддерживал в ней остатки жизни. Под креслом, где сидела женщина, была большая чёрная лужа, заметная по лёгким отблескам на всколыхнувшейся поверхности; трубки, отходящие от костюма, проникали в эту полость, как корни, питая женщину. Анита невольно поморщилась: ей было жаль смотреть на такую порчу столь ценных сейчас костюмов.
- Но я не думаю, что вы не ждали меня, - ответила девушка спокойно, после чего поклонилась. - Я пришла сюда, чтобы задать свой вопрос.
- И я знаю, что это за вопрос, - тут же отрезала Старейшая. - Вопрос, который задавали мне очень многие. Ты хочешь знать, с чего всё началось.
Сердце Аниты забилось быстрее. Она была невероятно близко к той, кто мог знать больше, чем ей уже удалось собрать. Больше всего она боялась ответа "Я не знаю".
- Да. Да, именно.
- Что же, очень хорошо. Мне нравится твоя решительность и настойчивость, с которой ты пыталась достичь своего знания. Когда-то и я была такой же, как и ты: молодой, самоуверенной и опасной воительницей. Как будто старость никогда не наступит. - Старуха хрипло рассмеялась, но тут же закашлялась. - Тебя ждёт такая же судьба, как и меня. Ты станешь Старейшей.
Анита скрестила руки на груди, и старуха, видя её нетерпение, вздохнула.
- Что же... Слушай свою историю.
В начале всего был человек. Один человек, в котором жил ещё один, и так он был никогда не одинок. Этот человек имел силу, не виденную никем и никогда до тех пор: он мог чертить знаки, бесконечно сложные знаки, которые имели силу. И этот человек шёл по миру, уверенный в себе, улыбчивый и доброжелательный, не желая никому зла.
Он обнаружил, что многие люди рядом с ним чувствуют то же, что и он. Ощущая ответственность за ту новую силу, что он принёс, он собрал этих людей вокруг себя и тоже научил их знакам; и эти люди стали первыми из нас.
Одного не знал этот человек: вместе с его рождением в мире открылась рана, и рана эта росла каждый раз, когда он и его новые ученики становились сильнее. И из раны этой стали просачиваться туманы.
Обнаружив эту страшную тайну, он запретил и уничтожил знания о тех символах, которые он принёс; тогда ещё не было способа запечатлеть символ достаточно надёжно, и символы эти были слишком хрупки, чтобы единственная царапина, единственное повреждение выводили знаки из строя. Достаточно было лишь убрать знание из умов тех, кто уже умел их использовать.
Но таковы ли люди? Люди подвели нас, наследников знаков. Люди захотели силы, и в своей попытке дотянуться до этой силы, до их чуда, они растянули рану, разорвали её, и из раны получился разрыв. И разрыв становился сильнее каждый раз, когда люди считали, что им мало. Люди построили города и машины, работающие на силе разрыва; люди раскололи небо и разорвали звёзды, и им всё ещё было мало!
А туман... Туман продолжал приходить, и вслед за ним пришли чудовища. Потому что за все долги нужно платить, рано или поздно. Разрыв стал столь большим, что исказил и нашу планету, превратил мир вокруг себя в изломанное, искаверканное пространство, разрушая всё на своём пути. Туман был обидой на людей, на то, что они совершили; туман набрасывался на них, и на то, что сотворили людские руки.
Но туман не опасен для нас. Не опасен для тех, кто знает, как с ним обращаться, кто имеет в крови частичку первой силы, первых знаков. Люди видели это и обвинили нас в том, что пришли туманы, и люди хотели поживиться на остатках мира, который разрушили сами; так началась война, и началась она от того, что уже поздно было что-то делать. И конец этой войны я застала, отчего ты стоишь передо мной.
Отныне мы прокляли сами себя, и мы обрекли себя на жизнь на той земле, что мы создали. Это следствие наших дел, дитя, и так будет всегда. Ты ничего не сможешь с этим поделать, как бы ты не старалась.
Вот то, что я слышала сама, дитя. Тебе решать, и тебе узнавать, правду я рассказала или неправду. Больше я поведать тебе ничего не смогу - ибо для иного уже будет недостаточно слов.
И обе знали, что нет и таких слов, которые могли бы остановить попытки. Попытки что-то сделать. Что-то изменить.
Поймать солнечный луч, пробивающийся из-за облаков.
"Гав?"
