Я научный скептик. Нет пределов научному развитию, и есть некий довольно призрачный высший смысл руководствуясь познавательным оптимизмом продолжать человеческое (а затем, скорее, уже сверх-человеческое) развитие вплоть до пределов, которых может и не быть. И, определённо, не стоит искать чего-то вроде христианского или какого иного «бога» в тех белых пятнах, которые порой словно бы противопоставляются названному оптимистическому устремлению, до куда познание и понимание ещё не успело добраться в полной мере — это чересчур наивная и несознательная практика, ведущая к заблуждению. Поэтому я со вздохом облегчения сбрасываю с себя всякие религиозные оковы.
Я романтический мистик. Я слаба, моя слабость чувственная и умственная открывает передо мной возможность переживаний и впечатлений сакральных и глубоко мистических. Сказано: сон разума рождает чудовищ — но я перефразирую иначе: чудовища там, куда не добрался ещё во всей своей строгости разум человека. Чудовища, которые для нас могут становиться богами, демонами, духами или просто монстрами. Мистическое откровение — естественная реакция на тайну, подвергшуюся в сознании человеческом избыточной сакрализации. Иначе говоря: мистика — прямое следствие человеческой слабости и восприимчивости.
Я научный мистик. В защиту мистической картине мира скажу простую вещь: настанет, уже очень скоро настанет та эпоха, когда наш собственный прогресс приведёт нас к глубочайшим откровениям — настолько потрясающим, что мы не сможем им противопоставить никакого критического разума, и этот момент я назову концом человеческой цивилизации. Это уже не будет мир людей, потому что наука породит мистического бога — бога, который сам по себе окажется непознаваем для его создателей. Тогда, вместо того, чтобы изжить себя под натиском рациональности, мистицизм получит вторую жизнь — не постмодерновый, не иллюзорный, не наигранный, а самый чистый, какой только был когда-либо.
