Поздний капитализм как ваша любовная жизнь: выглядит менее уныло через фильтр Инстаграма. Медленный коллапс системы общественного договора служит декорациями для современной мании на «чистую пищу», здоровый образ жизни, персональную продуктивность и «радикальную любовь к себе», настаивающей на том, что несмотря на все свидетельства противного, мы можем вести осмысленную жизнь, поддерживая позитивный внешний вид, следуя за счастьем и занимаясь растяжкой задней поверхности бедра, пока планета пылает. Чем мрачнее экономические прогнозы и чем ближе вода потопа, тем чаще общественное мнение обращается к идее индивидуальной наполненности, как бы в отчаянной попытке заставить нас почувствовать, что мы все еще контролируем наши жизни.
Кока-Кола призывает нас «выбирать счастье». Политики отрываются от построения карьеры на обломках демократии, чтобы напомнить нам о важности регулярных упражнений. Лайфстайл-блоггеры убеждают сотни тысяч подписчиков в том, что свобода выглядит как белая женщина, в одиночестве занимающаяся йогой на пляже. Одно из таких изображений (из Инстаграма @selflovemantras) информирует нас, что «чем глубже любовь к себе, тем вы богаче». Мнение очаровательное, но домовладельцы пока не принимают любовь к себе как плату за аренду.
Может ли позитивное мышление наносить явный вред? Карл Цедерстрем и Андре Спайсер, авторы книги «Синдром благополучия» ( The Wellness Syndrome), определенно так считают, утверждая, что навязчивая ритуализация заботы о себе заменяет коллективную ответственность, низводя каждую социальную проблему до личного квеста для хорошей жизни. Они объявляют: «Благополучие стало идеологией».
В утверждении, что при правильном подходе благополучие придет само, явно есть политический расчет. Через несколько месяцев после избрания лидер самого правого правительства за недавнюю британскую историю, бывший пиарщик йогурта Дэвид Кэмерон запустил одиозную «политику счастья». Возможно, эта схема была бы лучше принята, если бы бывший премьер министр не участвовал в то же время в избиении здравохранения, социального обеспечения и высшего образования — тех самых социальных структур, которые делают жизни обычных британцев управляемыми. В рамках политики Кэмерона по социальному обеспечению, незанятость была заново представлена как психологическое расстройство.
Согласно исследованию из журнала Medical Humanities, во время самой длинной и самой глубокой рецессии за описанную историю безработных убеждали лечить их «психологическое сопротивление» работе с помощью обязательных курсов, где призывали шутливо относиться к собственному обнищанию. Их горячо убеждали мотивационными сообщениями, в которых говорилось «улыбнуться жизни» и «успех — единственная возможность».
Этот подход к принуждению был принят также и работодателями, как замечают Цедерстрем и Спайсер. Работники склада Amazon с почасовой оплатой, «хоть и находятся в ненадежном положении . . . должны скрыть эти чувства и показывать себя спокойными, бодрыми и подходящими для работы». Все это вызывает вопрос: для кого именно мы благополучны?
Идеология благополучия — симптом явного политического заболевания. Оцепенение и рабочих, и безработных, колонизация частным капиталом любого общественного пространства, ненадежность повседневной жизни и растущая невозможность построить сообщество любого вида оставляет нас в безвыходном положении в одиноких попытках выжить. Нам полагается думать, что мы можем только работать, чтобы улучшить наши жизни на, опять же, индивидуальном уровне.Крис Мейсано заключает, что «несложно опасаться призывов к индивидуалистским и терапевтическим подходам к проблемам нашего времени … только через создание солидарности, которая восстановит уверенность в коллективной способности изменить мир и вырваться из его клещей»
Изоляционистская идеология благополучия противодействует таким социальным изменениям по двум важным причинам. Во-первых, она убеждает, что если мы больны, печальны и измождены, проблема не в экономике. С этой точки зрения нет никакого структурного дисбаланса, только наше личное неадекватное поведение, требующее индивидуальных мер. Лексика оскорблений и психологических манипуляций (в оригинале — gas-lighting, этот термин образован от названия американского фильма Gaslight 1944 года и обозначает тип психологического насилия, состоящий в манипуляциях с целью посеять у индивида сомнения в действительности происходящего и в обоснованности собственного восприятия реальности —прим.): если вы несчастны или злы из-за того, что ваша жизнь — постоянная борьба против нужды или предубеждений, проблема всегда в вас самих и только. Мир не безумен и не в беспорядке. Это все вы.
Во-вторых, она удерживает нас даже от мысли о более яркой и коллективной реакции на кризисы работы, бедности и несправедливости. Вот логика, представляемая гуру персональной продуктивности вроде Марка Фрица, который так пишет в своей книге «The Truth About Getting Things Done»:
«Величайшим барьером в достижении успеха, который вы определили в своей жизни, никогда не являются другие люди или обстоятельства, с которыми вы сталкиваетесь. Величайший барьер — всегда вы...» Доктор Максвелл Мальц, автор книги «Psycho-Cybernetics» [Как по мне, вполне авторитетное мнение — прим.], объясняет это лучше всего, когда пишет «В вас есть сила, чтобы делать вещи, о которых вы никогда не мечтали. Она станет доступной как только вы измените свои принципы»
Это, разумеется, циклопическая ложь — однако, соблазнительная. Хорошо было бы верить, что, чтобы изменить свою жизнь, нужно только повторять некоторые фразы и купить ежедневник, точно так же, как многих из нас успокаивала вера в то, что трудности этого мира будут вознаграждены бесконечными удовольствиями на небесах. Это причина, по которой ритуалы благополучия и заботы о себе воспроизводятся с точностью культа (делайте это, и вы будете спасены; делайте это, и вы будете в безопасности). Это практика веры. Стоит упоминания то, что определение Маркса для религии как опиума для народа часто понимают не так: когда Маркс писал это, опиум был известен не как вызывающий привыкание наркотик, а как обезболивающее, утешающее когда работа над выживанием становится невыносимой.
Так как язык благополучия и заботы о себе почти полностью колонизирован правыми политиками, неудивительно, что сторонники прогресса, либералы и левые группы начали возводить в фетиш идеи унизительной безнадежности. Позитивно мыслящие совсем вышли из моды. Я знаю, что американские панки пренебрежительно называют их «пози» (игра слов, построенная на созвучии с pussy — прим.). Британцы, разумеется, описывают такое мышление как «американское». Как бы вы это ни называли, это очень похоже на принятие поражения.
В своем искрометном эссе на Open Democracy, активист Хлоя Кинг пишет, что
изменение вашего отношения не может изменить или помочь уничтожить установившуюся несправедливость и провальную и неустойчивую экономическую модель, которая служит только богатой элите этого мира и эксплуатирует всех остальных, особенно рабочий класс и живущих в бедности. На данный момент я убеждена, что позитивное мышление нахер разрушит вашу жизнь. «Просто думай позитивно» предполагает, что «все будет лучше», а трудная реальность будет только намного, намного хуже для тех из нас, кто наиболее уязвим
В этом есть правда. Также верно то, что молодые люди, которых я знаю, в общем, очень плохо умеют базово заботиться о себе как об индивидуумах — люди, чья проблема не в том, что они пьют недостаточно воды со спаржей, а в том, что они не пьют вдосталь ничего, кроме молодого вина из пакета — те, кто прошли через учебу и подъем общественных акций в 2010-2012 годах и ненадолго почувствовали, что значит жить по-другому. Что значит быть частью сообщества с едиными целями, в котором такие вещи, как взаимопомощь и поддержка стоят не на последнем месте. Что значит испытать неожиданное и краткое облегчение от индивидуальной борьбы и вместе строить молодое общество. Одинокая забота о себе во времена, когда мир вот-вот изменится, плохо это заменяет. Когда вас выбрасывают из строя, в котором вы боролись с государством, особенно обидно слышать, что нужно больше улыбаться и есть цельнозерновые.
Сейчас, когда современность учит нас ненавидеть самих себя и затем продает быстродействующее лекарство от отчаяния, нам можно простить ропот у кассы. Похоже, у встревоженной молодежи нулевых появляется выбор между отчаянным нарциссизмом и разрушительным страданием. Что лучше? Вопрос отнюдь не риторический. С одной стороны, из-за гуру счастья из инстаграма мне хочется утопиться в капустном смузи. С другой стороны, я задолбалась и устала смотреть на то, как талантливейшие из известных мне людей, борцы, художники и сумасшедшие радикальные мыслители, работы которых могли бы на самом деле сделать мир лучше, относятся к себе и к окружающим ужасно под предлогом — прямым или косвенным — того, что любой другой подход к жизни противоречит революционным идеям.
Некоторые аспекты левой критики самопомощи как заговора неолибералов связаны с упразднением занятий, которым посвящали себя женщины и представители нетрадиционной ориентации, чтобы получить право на жизнь. «Я слышала, от феминизма отказались как от потакания своим слабостям», — пишет профессор Сара Ахмед из Голдсмитского колледжа (Лондон). Я тоже об этом слышала. А еще о том, что некоторые левые клеймят антисексистскую и антирасистскую политику безнадежно индивидуалистской, одновременно отказываясь заняться основами само- и взаимопомощи, которые помогают поддерживать надежду и здоровье, поскольку в основном это женское занятие, кажущееся чем-то недостойным по сравнению с тем, чтобы наблюдать, как твоя жизнь рассыпается на куски, ожидая, что революция или какая-нибудь женщина — в зависимости от того, что случится раньше — соберет ее по кусочкам.
Левые наделены особым даром заниматься контрпродуктивным барахтаньем в теоретических построениях. «Неолиберализм приобретает слишком большую популярность, когда все виды самопомощи становятся его симптомами, — пишет Ахмед. — Когда деятельность феминистов, людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, антирасистов, в ходе которой мы делимся нашими эмоциями, нашими трагедиями и нашим горем, а признание этой силы доходит до пика… Когда эта деятельность называется неолиберализмом, нам приходится слышать то, что остается неуслышанным… Ты не можешь исследовать мир вокруг, если твое тело постоянно вращается вокруг тебя самого. Ты можешь быть изнурен и вымотан тем, что хотел принять».
Именно в этот момент пришло время признаться вам, что я вот уже два года занимаюсь йогой, и это настолько изменило мою жизнь, что я почти возмущена. Я приучилась — посредством постоянной практики как на коврике, так и за его пределами — находить в себе достаточно внутренней силы, чтобы не расхохотаться, когда в конце занятия инструктор говорил: «Пусть свет внутри меня почтит свет внутри вас». Инструктор — очень милая женщина, с лица которой не сходит улыбка пьяного детсадовского сторожа, и которая могла бы убить меня одними кубиками своего пресса, поэтому я воздержалась от того, чтобы сообщить ей, что иногда мой внутренний свет представляет собой горящее правительственное здание.
«Собака мордой вниз» — не очень радикальная поза. Тем не менее, именно эта асана входит в короткий лист уступок, сделанных мной самопомощи в ожидании конца патриархата и разрушения монетарной системы. Дорогущие здоровые напитки на основе угля не могут очистить ничего, кроме вашего кошелька, а вскоре и кишечника, однако прогулки в парке бесплатны, так что иногда я выхожу на солнышко и пытаюсь впитать немножко витамина D, не беспокоясь о раке кожи, таянии ледниковых шапок и миллионах утопающих в Бангладеш. Я больше не существую только на куриных нагеттсах, сигаретах и злобе. Иногда беру выходной, поскольку уже стало понятно, что постоянно больная и грустная я не сможет продвинуть революцию. Почивший капитализм — такой же весомый предлог не вылезать из кровати, однако дрожать под одеялами, беспокоясь из-за Дональда Трампа — крайне неэффективный способ противостоять ему.
Проблема с нашим современным пониманием любви к себе кроется во взгляде на саму любовь, которая слишком просто и слишком часто определяется как невероятное чувство, на которое наше сердце откликается цветами, фантазией, ритуальным потреблением и лишенной эмоций страстью. Современность могла бы заставить нас вздыхать о самих себе как о печальных, немного стремноватых подростках, снимающих селфи и заявляющих себе, насколько они особенные и совершенные. Это не настоящая любовь к себе — не более чем чувство, которое испытывает пикапер, когда громко восхищается пятой точкой проходящей по улице женщины.
Более тяжелая, утомительная работа над самопомощью касается повседневной жизни, невозможного усилия, необходимого, чтобы вставать и прокладывать свою дорогу в мире, который предпочел бы увидеть тебя забитым и послушным. Мир, согласно жестокой логике которого ты не должен видеть структурных проблем, а должен концентрироваться либо на персональных, либо более маргинализованных и уязвимых проблемах, чем ты сам. Настоящая любовь — та, что успокаивает и длится долго — не чувство, а глагол, действие. Она заключается в том, что ты делаешь для другого на протяжении дней, недель, лет, в заботе и концентрации энергии на одном объекте. Это тот вид любви, с которым нам так тяжело относиться к себе — особенно левым.
Представители левого крыла могли бы многому поучиться у ЛГБТ-сообщества, которое уже давно пришло к выводу, что в мире, полном предрассудков, забота о себе и своих друзьях не является необязательным элементом борьбы — во многом это и есть борьба. Правило №1 писательницы и иконы транс-движения Кейт Бронштейн гласит: «Делай все, чтобы твоя жизнь того стоила. Только не будь злым». Более чем вероятно, что одна из причин, по которым транс- и ЛГБТ-сообщества продолжают добиваться таких достижений в культуре, несмотря на отрицательную ответную реакцию, заключается в широком признании того факта, что само- и взаимопомощь, наравне с мягкой поддержкой, также могут быть инструментами сопротивления. После событий в Орландо представители ЛГБТиК по всему миру начали выкладывать селфи с хэштегом #queerselflove. В разгар ужаса, публичного траура и страха люди с нетрадиционной ориентацией всех возрастов и с разным прошлым приняли участие в беззаботном прославлении друг друга.
Идеология благополучия может быть эксплуататорской, и тенденцию левых фетишизировать отчаяние можно понять, но не принять — и если мы будем тратить энергию на то, чтобы ненавидеть себя, ничего не изменится. Если с надеждой слишком тяжело справиться, меньшее, что мы можем сделать — это, по крайней мере, элементарно позаботиться о себе. В самые мрачные дни я вспоминаю слова поэтессы и активиста Одри Лорди, которая знала кое-что о том, как выживать в бесчеловечном мире. Она написала, что самопомощь — «это не потворство своим желаниям, а самосохранение и оружие политической борьбы».
