Не так давно я впервые в жизни оказался в США в деловой командировке. Я бывал в разных странах, но в Новом свете оказался впервые. Командировку удалось успешно увязать с посещением основных туристических мест, ну, и просто посмотреть несколько городов. Я не был поражён небоскрёбами и Таймс-сквер, я не был удивлён «одноэтажной Америкой», на меня не произвели неизгладимого впечатления их мемориалы и памятники.
Меня поразили люди и поразила инфраструктура.
Стою в сторонке от тротуара, всматриваюсь в карту на экране планшета, верчу головой в поисках названия улицы. Подходит прохожий: «Простите, вы что-то ищете? Вам помочь найти?»
Фотографируемся на фоне Капитолия. Другой прохожий: «Давайте я вас вместе сфоткаю, не селфи же вам делать!»
Сидим на лавочке. Лабрадор проходящего мимо пожилого джентльмена натягивает поводок в нашу сторону. Джентльмен интересуется: «Простите, она вас не побеспокоит? Она просто хочет с вами поздороваться»
Вход в режимное здание. Охранник: «Сэр, вы не могли бы достать и прикрепить к одежде ваш бедж? Спасибо вам большое».
Другой охранник: «Сэр, я сожалею, но путеводитель вас дезинформировал. В этом здании находятся офисы, и посторонних туда не пускают. Вы можете подняться на обзорную площадку там-то и там-то». Он это целый день всем повторяет, туристов там немало.
Еду в метро. Попутчик: «Простите, я вижу, вы в аэропорт — в какой конкретно едете, на этой линии метро их два? Давайте я подскажу вам, как лучше проехать…»
Минимум заборов и ограждений. Газоны — чтобы сидеть на них — без алкоголя и унося с собой мусор. Иногда их обносят символическими ограждениями: «Пожалуйста, не ходите, газон закрыт для отдыха травы». Питьевые фонтанчики в парках — как в СССР.
Урн немного, дворников не видно, но мусора под ногами почти нет — разве что в наиболее неблагополучных районах. За три недели я ни разу не видел, чтобы кто-то что-то бросил под ноги. На обочинах дорог нет посыпки из окурков.
Сто процентов людей, к кому я обращался на своём корявом английском, терпеливо старались понять, что я от них хочу, и подбирали понятные мне слова.
Сто процентов водителей пропускали меня, даже когда я (каюсь) переходил дорогу не совсем по правилам. Вне зависимости от стоимости авто, без клаксона, демонстративного рыка мотора или наползания на пешехода.
Центр столицы оказался усыпан бесплатными музеями. В музее аэронавтики я обнаружил подлинный советский спускаемый аппарат, копию благодарственной речи Гагарина и копию его удостоверения, оригинальные корпуса советских боевых ракет.
Все пешеходные переходы оснащены съездами с тактильными выступами. Без выделения цветом — и везде, совсем везде, так что инвалиды на роботизированных колясках спокойно передвигаются по городу без чьей-то помощи, чувствуя себя полноправными пешеходами. Лифты и подъёмники для инвалидов также есть, исправные, включённые и без висящих на них замков.
Билетный автомат сожрал мою купюру, но не пополнил транспортную карту, не сообщив об ошибке и не выдав чека. Выясняю, что транспортными картами занимается строго служба поддержки по телефону. Без особенной надежды звоню. «Назовите номер вашей карты, пожалуйста. Да, я вижу вашу транзакцию, это было два часа назад. Мы зачислим вашу пропажу. Хорошего дня»
На улицах нет рекламы. Вообще. Ни рекламных щитов, ни растяжек, ни огромных вывесок, ни надписей на асфальте. Нигде. Исключение — лишь Таймс-сквер с её экранами.
Развито меценатство — от огромных музеев, целиком наполненных без участия государства, до скамеек в парках. На чистеньких скамейках нет граффити или царапин, лишь скромные таблички вида «Установлено Джоном в честь его любимой Джейн; сидите и будьте так же счастливы, как мы» или «В память о псе Бобби, моём верном друге».
Разумеется, не все так радужно. Есть там и груды мусора под ногами — в китайских кварталах. И не умеющие вести себя в обществе эгоистичные хамы — сами китайцы, в том числе за пределами кварталов, или туристы. По счастью, китайцев там немного.
Мне далеко не двадцать лет. Даже не тридцать. Я родился в СССР, я был подростком в девяностые, я повзрослел в нулевые и заматерел в десятые. И всегда, при Горбачёве и Ельцине, при Путине и Медведеве, всегда в моей стране было хорошим тоном плевать в сторону Америки, повторяя заезженные штампы про их «бездуховность», «проклятый капитализм», «загнивающий запад», «высокую преступность», «ненависть к России», а также демонстративно дружить с Китаем, Египтом и прочими Индиями. «Америка плохая, Китай хороший» — это стало привычным рефреном, общим местом. И оказалось огромной ложью.
Бездуховные люди не обращаются первыми к незнакомому человеку, предлагая найти дорогу, сделать фото, дать совет. Они кидают мусор под ноги и любят включать «режим вахтёра», демонстрируя власть.
Одуревшие от жажды наживы капиталисты сделали бы музеи платными и увешали бы города рекламными растяжками. Они не вернули бы мне деньги в ситуации отсутствия у меня доказательств того, что я их потерял.
В местах с высокой преступностью или вандализмом питьевые фонтанчики недолго остаются исправными.
С кем бы я ни общался, я говорил, что из России. Ни разу я не встретил никакого негатива; некоторые говорили, что им нравится Россия, что они видели фотографии Москвы и Питера и хотели бы побывать у нас. После того как над Украиной был сбит самолёт, моя фраза «Я из России» иногда приводила к сочувственному: «Это ничего».
Я прилетел обратно. В город, кричащий рекламой — с растяжек, билбордов, надписей на асфальте, из репродукторов. В грязь, к усыпанным бычками обочинам. К соотечественникам, равнодушно проходящим не то что мимо туриста с картой, а мимо упавшего на ступеньках и не могущего встать человека. К Звёздному городку, не имеющему нормальной экскурсионной базы, и ВДНХ, превращённой в базар. К безвкусно размалёванной тактильной плитке, мешающей ходить, и лифтам для инвалидов, закрытым на замки. К хамству от всякого «генерала калитки», с упоением наслаждающегося какой-никакой, а властишкой.
Из бездуховности — в духовность. Из дикой жажды наживы — к меценатам, от чистого сердца улучшающим свои города. Из страны, мечтающей уничтожить другую страну — к принимающим мир таким, какой есть.
Никто вас не ненавидит, духовные мои соотечественники. Вам достаточно собственной ненависти.
Никто не мечтает вас уничтожить. Вы сами делаете это с пугающей эффективностью, со скоростью свыше полутора миллионов в год, так что даже толпы стремящихся на ваше место сквозь открытые границы таджиков и кавказцев не компенсируют эту убыль.
Никому вы не нужны. Ни китайским «друзьям», столь же духовным и возвышенным, сколь сами вы, ни самим себе.
