>>2168310 Ох вау, воскрешение мертвеца!
Скорее уж поднятие зомби. Всем пасты, омичи.
Зовут меня…
Хотя, какая разница, как меня зовут. У воина нет имени. У него нет прошлого, нет будущего, родины, семьи, флага, привязанностей, надежд и ожиданий. Есть путь.
Я восемь раз перечитал все книги Кастанеды, в совершенстве владел тенсегрити. После окончания первого курса института, родители сделали мне подарок, отправив в Мексику отдыхать. Находил там места силы, ел пейот у подножия Истаксиуатль, осваивал технику перепросмотра в пещерах Юкатана. Ко мне являлся мескалито, моим олли стала «чертова травка», благо она росла и в наших широтах. Я даже познакомился с одним старым индейцем племени Яки, в баре «Пьяный койот», что на улице Тепейяк в Сьюдад-Хуарес. Но он был в драбодан пьяный и требовал еще текилы. Все же, это был настоящий Яки и его фотография навсегда обосновалась в корочке моего паспорта.
Я был уверен, что научился виденью и стал настоящим воином, сдвинувшим точку сборки, идущим по пути у которого есть сердце к совершенству.
Пока не наступило это лето и я не встретил Учителя, указавшего мне самый прямой путь к знанию.
5 июля 2006
Сдав 4 числа последний экзамен, я уехал на загородный участок. Поездка была запланирована еще зимой, мне очень хотелось сбежать как можно дальше от городской суеты, уединиться ради совершенствования. Ночь прошла в бдение на «своей точке» посреди летней веранды в познании техники слушания мира. На рассвете я решил выйти на улицу, что бы поупражняться в тенсегрити. Выполняя «пронзание двух столбов энергии», мне впервые довилось увидел Его.
Он не спеша шел по асфальтовой дорожке мимо моего домика. С виду обычный молодой человек, с плохо определяемым возрастом, ему можно было дать как 20 так и 30 лет. Высокий, худощавый, немного сутулый, в черных джинсах, растоптанных кроссовках и в тонкой летней куртке с капюшоном из под которого торчали растрепанные волосы соломенного цвета. Он замедлил шаг у моего забора и бросил короткий взгляд на участок, отвел глаза и также спокойно продолжил движение по дорожке. Именно в тот момент, я понял, что это был не просто прохожий. Раннее утро, автобусы еще не ходили, а Он явно шел от центрального входа в сады, могли и довезти на машине, но кто вообще в такую рань приезжает. Но больше всего, меня поразил его взгляд и то как он смотрел. Во-первых, Он видел, как я исполнял пассы, в наших краях узрев такое, округляли глаза, смеялись и крутили пальцем у виска, могли и хлёсткой фразой, из богатого русского языка, наградить. Но на его лице не отразилось ни какой эмоции, да и смотрел Он как будто не на меня, а сквозь. Во-вторых, взгляд на моем участке Он задержал не более чем на пару секунд, но сам взгляд был настолько цепкий, что я был уверен на все сто процентов, что Его глаза увидели все, малого того запомнили. И не удивился, если бы Он по памяти мог рассказать, что и где на моей земле, от цвета оконных рам до количества саженцев помидор в теплице. Хотя сами глаза были обычные, ни чем особым не выделялись, светло-серые, разве что, зрачки немного расширены. Обычный человек не обратил бы внимания на все это, но я воин, идущий по пути человека знания, прекрасно отличающий обычное от необычного. А эта встреча только глупцу покажется обыденной и не значащей ни чего. Я четко знал, что такое нельзя просто взять и упустить, здесь явно имела действие сила, а настоящий маг не может упускать подобное.
Наскоро собравшись, выбежал на дорожку, даже забыв запереть дом и калитку. Он все так же размерено шагал по асфальту метрах в двадцати от меня. Сократив дистанцию метров до пяти, я попытался заговорить, но был настолько взволнован и путался в мыслях, что слова приходилось выталкивать из себя на выдохе.
-Извините…Я хотел…Просто хотел…Я видел…Но Вы тоже видели и поняли…И я понял…Мне очень нужно сказать…Иии..И вы же поймете…И мы оба поймем.
Он чуть замедлил шаг, повернул голову вправо так, что я мог видеть часть его лица под капюшоном, поднес указательный палец правой руки к губам, показав жест молчания, и просто пошел дальше. Теперь я был абсолютно уверен, что принимаю участие в чем то необычном. Мною овладевал страх до коликов в низу живота, но в тоже время сознание было кристально чистым, и для меня было отчетливо ясно, что не имею права поддаться чувству и просто так потерять такую возможность. Возможность чего, я не знал, но ощущал важность происходящего, важность этой встречи. По этому просто пошел следом, на всякий случай держа туже дистанцию шагах в пяти от Него. А Он просто шел, не пытался прогнать меня, или как то сблизиться, шел и шел.
Пройдя метров пятьдесят, наша молчаливая процессия свернула с асфальтовой дорожки на обычную песчаную тропинку, ведущей по одной из линий дачных участков. Пропустив с десяток домиков, Он остановился у одного из них. Стандартный четыре содовых сотки, грядки с картошкой, луком, ягодами, не большой малинник, две чахлые яблоньки, обветшалая, но покрытая пленкой теплица. В ближнем углу скромный, одноэтажный домик-вагончик, на дальней стороне квадратный резервуар для воды, деревянный туалет и не большой сарайчик. По периметру вся территория обнесена типичным забором из длинных деревянных брусьев с набитым железным штакетником, выкрашенным в серый цвет. Он подошел к калитке, сдвинув засов, зашел, бросив короткий взгляд на меня, закрыл створку. Тем самым показав, что мне не следует заходить за забор, хотя я и сам бы не рискнул, так и остался стоять в уже положенных пяти метрах от входа. Тем временем, Он отпер домик и пропал в темном провале двери. Спустя пять минут появился вновь, запер дверь, щелкнул засовом калитки, выйдя на дорожку, снова бросил на меня короткий взгляд и зашагал по тропинке вглубь садового хозяйства. Я направился следом, держа туже дистанцию, в пять шагов.
Он остановился только в конце проселка, где тот прерывался, пересекающей широкой лентой асфальта. Медленно повернул голову влево, задумался на мгновение, затем вправо, еще мгновение глядел в том направление. Это не было похоже на замешательство, скорее на выбор, осторожный, но что-то определяющий. Потом Он склонил голову к правому плечу и скосил глаза в мою сторону, Его лицо не выражало абсолютно ни чего, по крайней мере, та часть, которую видел я, не показала ни одной эмоции. Я решил, что это какое-то очень важное действие, что Он делает выбор, но выбор чего, было для меня загадкой. Он постоял еще несколько секунд, повернул на право и зашагал по асфальту, мне оставалось только идти следом. Пройдя метров пятьдесят, Он свернул с асфальтовой дороги на одной из линий. При этом больше не было действий выбора, хотя имелось три четких направления. Похоже, выбор маршрута был сделан еще в самом начале у асфальтовой дороги. Он знал точно куда идти, как истинный маг, лишь раз подумав, Он выбрал один путь и уверенно следовал ему.
По это линии мы прошли не более десяти метров, пока не добрались до участка со старым, посеревшим срубом, не то бани, не то дома. Он подошел к бревенчатой коробке, заглянул в выпиленный прямоугольник двери, достал из кармана черный пакет «маячку», скомкал и засунул в одну из щелей с внутренней стороны стены. Затем пересек дорожку и сел напротив сруба, подогнув правую ногу под себя, а левую согнул в колени и прижал к груди. Меня пробрала дрожь, я знал эту позицию, и принял он ее не просто так. Я не стал дожидаться дальнейших действий и принял защитную стойку, выставил правую ногу немного вперед, носком левой стал стучать по правой пятки, и хлопать правой ладонью по правому бедру. Но Он, не глядя на меня, достал из правого кармана бумажный сверток и положил его перед собой на траву, из левого вынул короткую палочку, на конце которой был не большой белый цилиндр, из того же кармана был извлечен спичечный коробок. Все это было разложено на траве перед Ним. Мне стало очень интересно, и этот интерес стал вытеснять страх. Я не стал снимать защитную позицию на всякий случай и начал внимательно наблюдать.
Его движения были не торопливы и размеренные, немного медлительные, но очень четкие, даже паузы были не замешательством, а частью самого действия. Он взял спичечный коробок, открыл и извлек из него лезвие, самое обычное, которое используют в многоразовых бритвах. Положил его плашмя между безымянным пальцем и мизинцем правой руки и зажал его так, то чтобы оно не стесняло движения среднего, указательного и большого пальцев, и позволило довольно свободно пользоваться правой рукой. Затем Он поднял маленькую палочку, это оказалась обычная зубочистка, на одном конце которой была намотана белая лента, судя по виду, обычный пластырь. Зажав палочку пальцами левой руки, Он очень ловко поддел свободными пальцами правой край ленты, отмотал не большую полоску и в одно движение отсек ее, зажатым между пальцев, лезвием. Отрезанным лоскутом Он заклеил одну из режущих кромок лезвия, так, что она стала безлопастным. Потом Он взял сверток, сорвал пальцами верх и извлек от туда моток бинта, развернул его и отмерев полоску около сорока сантиметров, так же легко отсек его лезвием. Оставшийся моток сунул обратно в упаковку, а отрезанную полосу стал очень ловко сворачивать, очень быстро, но в тоже время аккуратно работая свободными восемью пальцами. Все это врем, бритва была зажата в том же положение, что и раньше, при том открытой частью лезвия наружу, но ни разу ни за что не зацепилось и ни как не помешала. Через несколько секунд, отрезанная лента бинта, превратилась в аккуратный пухлый прямоугольник, размером чуть более спичечного коробка, с аккуратно подогнутыми краями, даже ни одной ниточки не весело. Белый прямоугольник был тем же способом, что и лезвие, зажат между пальцами, только указательным и средним на левой руке, за один край так, что большая часть оставалась с наружи внешней части кисти. И с этих самых пор, левая рука стала какой-то особенной, все действия ее выполнялись с придельной осторожностью, казалось, Он очень боялся прикоснуться бинтом к чему либо. Затем Он достал сигарету и закурил, продолжая сидеть в том же положение, только левая рука была отведена чуть в сторону, выполняя малоамплитудные повороты кистью, слегка помахивая куском ткани. Все это действо, возбудило во мне целую бурю эмоций. Было интересно, таинственно и немного страшно. Докурив, Он затушил окурок подошвой левого кроссовка, буквально зарыв его в песок, медленно встал и пошел по дорожке.
Способ нашего передвижения претерпел некоторые изменения. Он шел гораздо медленнее, не на долго останавливаясь у каждого участка, несколько секунд осматривая его, затем переходил к следующему. Так мы шли не менее пятнадцати минут, пока не дошли до конца линии. У крайнего домика справа Он остановился, подошел к забору и стал пристально рассматривать территорию, пока его взгляд не остановился на одной точке. Затем медленно наклонил голову к левом плечу и не отрывая взгляда вытянул правую руку в мою сторону, показав мне раскрытую ладонь. Не иначе прося меня оставаться на месте. На всякий случай, я принял защитную позу и левой рукой нащупал, висящий на моей груди, предмет силы, орлиное перо, найденное у подножья одной из пирамид Монте-Албана. В этот момент Он коротко посмотрел на меня, точнее в область моей груди и улыбнулся, слегка подняв уголки губ. Затем медленно подошел к калитке и перекинул правую руку и стал нащупывать затвор. Мгновение спустя вернул руку обратно, запустил ее под подол куртки где то за спиной и извлек не большой нож, снова закинул руку через ограду. Сделав несколько коротких движение, вытянул ее обратно, спрятал нож под куртку, отступил на шаг и открыл створку. Тогда я заметил обрывки веревки, висящие на запоре, видимо, хозяева таким способом пытались защитить свое хозяйство от проникновения. Тем временем, Он абсолютно по свойски зашел на участок. Неужели Он собрался что-то украсть, подумал я, вот тебе и воин, вот и маг, воришка мелкий. Стал наблюдать, уже ожидая, что Он начнет вскрывать домик и вытаскивать от туда алюминиевую утварь. Но у домика Он даже не остановился, а очень мягко и осторожно, стараясь не наступать на грядки, шел куда то к дальней стороне. А куда именно, я не мог понять, только видеть направление, впереди была грядка с зеленым луком. К ней Он и подошел, сел на корточки, и начал что-то делать руками, закрывая от меня все свои действия спиной. За мгновение до того, как обзор был закрыт, я успел заметить странное растение, которое сильно выделялось среди луковых перьев. Крупные резные листья, длинный, тонкий и в то же время прочный стебель, увенчанный шарообразной головкой. Уж не к нему ли он шел. Через какое то время Он поднялся и зашагал к выходу. Я быстро взглянул на то место, где Он был, и не увидел того странного растения, присмотревшись, все же разглядел его, оно было на месте, только отсутствовала круглая головка сверху. Внутри все завертелось, задвигались мои святящиеся волокна, а во круг пупка стало чувствоваться жжение. Он собирает растения силы, его олли, сомнений не было. Мне не верилось в собственное везение, я наблюдал мага идущего к своему олли, не известному мне олли. Нет, это не везение, это мой путь, мое виденье, я воин.
Тем временем Он вышел из калитки и не обращая внимания на меня, стал обходить участок с права, я осторожно пошел за ним. Пройдя поворот, увидел Его стоящего у начала другой линии, Он стоял и курил. Закончив, опять втоптал окурок в песок и поднес левую руку к лицу, остановив ее так, что прямоугольник бинта находился в сантиметре от его носа. С шумом втянув ноздрями воздух и задержал дыхание, отведя левую руку в сторону медленно выдохнул, затем повторил всю операцию еще два раза, повернул голову в мою сторону. На Его лице застыла плотоядная улыбка, зрачки стали очень широкими, закрывая больше половины радужки, глаза блестели. Затем Он начал резкими и короткими движениями качать головой из стороны в сторону, выглядело это очень комично и в то же самое время зловеще. Я быстро принял защитную позу, сорвал с груди перо и выставил его перед собой в вытянутой левой руке. Он просто повернулся лицом к дорожке и зашагал. Наскоро закрепив перо на груди, я двинулся следом, выдерживая все ту же дистанцию.
Дальнейший наш путь стал для меня чистым безумием. Его движения стали какими то не складными и резкими, чувствовалась нервозность. Он начал заходить на все участки подряд, при этом заходя на один, начинал суетливо рыскать по нему, потом треща малинниками, перебирался на следующий, уже не выходя на тропинку. Терялся в глубине чужих огородов, выскакивал где то далеко впереди меня, быстро пересекал дорожку и снова исчезал на участках по другую сторону. Я очень боялся потерять Его из виду. Идти за Ним по чужим огородам я не рискнул, оставаясь на тропке, но и по ней шел очень медленно, боялся случайно столкнуться с Ним. Так мы прошли линию уперевшись в знакомую асфальтовую дорогу. Он стоял на перекрестке и курил, как будто дожидавшись меня. Потом свернул на право и еще раз на право, оказавшись на первой линии по которой начался наш путь. Подошел к знакомому срубу, тут я заметил, что карманы его куртки сильно выдаются, они были до отказа набиты чем-то напоминающее маленькие шарики. Он быстро юркнул в дверной проем, от туда было слышно шуршание целлофана. Когда Он вынырнул обратно, я заметил, что карманы его куртки были пусты, а в Его руках дымилась очередная сигарета.
По окончанию маленькой паузы наше путешествие продолжилось в том же ненормальном ритме. Мы проходили линию за линией, Он также сновал по участкам, появлялся, исчезал и появлялся снова. Конец каждой линии ознаменовывался очередной сигаретой и походом к срубу, что бы опустошить карманы. Пройдя с десяток линий, в очередной раз оказались у знакомого сруба. Вынырнув из проема в этот раз, Он почему то пошел на противоположный участок, быстро пересек его и зашел в деревянный туалет. Ну, надо же, воин ты или нет, но нужда есть нужда. Но вышел, Он от туда буквально сразу же и направился обратно, неся в руке рулон туалетной бумаги. Я решил не обременять себя внутренним диалогом и просто посмотреть, что будет дальше. Он подошел к срубу, сел в привычную позу, поджав правую ногу под себя, а левую согнув в колене и прижал к груди. Достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, положил их на траву перед собой. Разжав аккуратно пальцы, положил лезвие на сигаретную упаковку, размял кисть и взяв рулон с бумагой за торчавший конец, начал вытягивать длинную ленту. Распустив таким образом примерно треть рулона, Он начал укладывать длинный отрезок в кучу, создавай некое подобие горки, закончив положил не развернутую часть рулона сверху. Оценил быстрым взглядом проделанную работу, потом осмотрел свою правую руку, очень внимательно, даже под ногти заглянул. Аккуратно взялся за кончики прямоугольника из бинта и осторожно разжал пальцы на левой. Только сейчас я обратил внимание, что кусок ткани сильно изменился. Он стал каким то тяжелым, как будто сырым и цвет был не белый а желтый. Он стал его медленно разворачивать, бинт и правда, оказался влажным. Раскрыв его до половины, Он поддел зажигалку и шаркнув ей поджог ворох бумаги, стал махать материей в полу метре от огня. Когда огонь немного спал, Он стал опускать его ниже, все также помахивая. Затем развернул его полностью, растянул в руках и начал водить из стороны в сторону по всей длине. Бинт на глазах становился коричневым и как будто твердым. Когда огонь совсем стих, Он поднял левую руку вверх, расположив лоскут так, что бы он был перед глазами и начал внимательно его рассматривать, как книгу читал. Вот тут и началось что-то не реальное. Его стало потрясывать, зрачки расширились до придела, практически полностью скрыв радужную оболочку, все тело стало не естественно двигаться, не по-человечески, короткими, резкими движениями. Складывалось впечатление, что Он сидит на муравейники. Голова раскачивалась, как и прошлый раз из стороны в сторону, только движения были угловатыми, ломанными. На лице с огромной скоростью менялись черты, изображая все возможные эмоции. Сейчас Он не был похож на человека, люди себя так не ведут, они так не двигаются, не могут иметь такие глаза и не могут так играть лицом. Потом Он резко замер, по лицу поплыла хищная улыбка, глаза заблестели, а изо рта вырвался мурлыкающий звук. И я понял точно, это не человек, перед мной был самый настоящий олли воплоти. Как я мог ошибиться, принять его за человека, а Он просто играл со мной, таскал за собой столько времени. Кстати, сколько время? Я скосил глаза вниз и стал поворачивать левую руку, что бы взглянуть на часы
-Шесть часов.
Послышался мягкий, низкий голос, за тем раздался треск ломающихся веток, шелест листьев и что-то больно ударило по голове. Олли атаковал меня. Я резко рухнул на землю, прижал колени к груди, обхватил их руками, прижал голову подбородком к груди и начал громко петь свои пейотные песни. В душе нарастал ужас, как воин мог так облажаться, приняв олли за человека, еще и ходить за ним по пятам. Какая глупость и не осторожность, теперь он меня точно убьет. Глупый, глупый, какой же я глупый, мнил себя истинным магом, а попался как глупец, и теперь все, ни чего не спасет, это конец. Я еще сильнее сжался и просто заорал, надрывая связки, пейотные песни, ожидая самого худшего. Минуты тянулись вечностью, я полностью сорвал голос, весь покрылся потом и похоже, временно лишился рассудка.
Сколько прошло времени, не знаю. Я все также лежал, скрючившись, от моих песен остался только не разборчивый вой, но так ни чего и не происходило. Взяв себя в руки, оторвал голову и поднял глаза. Он стоял в шаге, курил и рассматривал меня с неподдельным интересом. Потом уронил окурок себе под ноги и уже привычным движением втоптал его глубоко в землю. Между пальцами левой руки, таким же аккуратным прямоугольником торчал коричневый бинт, а в правой между пальцами плясало лезвие. Затем Он просто пошел. Значит этот олли не хочет убивать меня, или наносить какой ни будь вред. Если бы хотел, то давно бы уже сделал это. Я медленно поднялся и стал отряхиваться, наклонившись, что бы сбить пыль со штанов, разглядел в траве яблоко с помятым боком. Задрав голову вверх, увидел раскидистые ветви большой яблони, усеянные зелеными плодами. Олли меня просто предупредил. Выйдя на дорогу, увидел знакомую фигуру спокойно идущую по кромке асфальта. Правда, направление движения было абсолютно противоположное. Я думал, мы продолжим путь в той же части садов, в которой и были, но олли шел в противоположную. Решил все же следовать за ним, если уж не убивает, значит, может что-то показать, дать, научить. Ускорив шаг я сократил разделяющее нас расстоянию до привычных пяти метров. Мне показалось, что Он идет в сторону своего домика, но олли прошел свою линию метров на пять и остановился. Посмотрел внимательно на меня, и указал рукой в сторону своего участка, повернулся и пошел дальше. Теперь я понял, почему олли прошел именно пять метров, что бы я мог оказаться прямо напротив дорожки ведущей к Его дому. Проследив направление указанное им, отметил место возле забора под раскидистой облепихой. Сесть на место, которое тебе указал олли, очень важно для воина. Расположившись в тени кустарника, я стал ждать, пытаясь остановить внутренний диалог с собой.
Олли не было уже не меньше получаса, но я почему то знал, что он вернется. На том месте, которое Он указал мне, было очень комфортно, ветви облепихи закрывали солнце, на земле росла какая-то не знакомая трава, длинная, но очень мягкая, она стелилась словно ковер, спина упиралась в металлический штакетник, от которого шла приятная прохлада. Здесь было очень спокойно, не было ни каких мыслей, можно было сидеть слушать и наблюдать. Еще спустя двадцать минут появился олли. На Его лице была довольная улыбка, в руках он нес тот черный пакет, который мы оставили в срубе, он был больше чем на половину наполнен теме же не понятными шариками, ни лезвия не бинта не было. Он прошел мимо меня, подошел к калитке, отпер ее и вошел, но створку оставил открытой. Я принял это за приглашение войти.
Олли стоял на крыльце и возился с замком, я мялся в проеме калитке, не решаясь идти дальше. Щелкнул замок, Он обернулся и посмотрел на меня, потом перевел взгляд куда то в сторону, проследив я увидел простенькую, деревянную скамейку под массивным кустом калины. Долго не думая устроился на ней. Олли распахнул дверь, взял пакет и зашел внутрь, плотно притворив за собой створку. Через минуту вышел, сел на порог и закурил. Я все пытался разглядеть в дверном проеме, что творилось внутри, но там было темно, видны были лишь табуретка, и часть стола. Перевел взгляд на олли, держа сигарету в зубах, Он извлек из правого кармана куртки хрустящий пакетик, видимо, слюда от сигаретной пачки, покрутил его в руках, будто наслаждаясь хрустом, развернул и извлек от туда свой бинт, кажется, он стал еще более темным. Аккуратно разложил его, посмотрел, понюхал, затем внимательно посмотрел на меня и приветливо улыбнулся. Докурив, встал, бросил окурок за забор, вошел в дом. Через минуту появился с оранжевой мыльницей, полотенцем и обычной эмалированной миской в руках. Прошел через весь участок и скрылся за теплицей. От туда доносился звук журчащей воды, и металлическое побрякивание. Вынырнул обратно с полотенцем на шее, помахивая миской, стряхивая с нее капли воды. Я обратил внимания на его руки, они были покрасневшие до самых локтей, такое бывает, если их очень чательно мыть, а потом долго растирать вафельным полотенцем пока не станут полностью сухими. Вот ведь, олли моющий руки, чистоплотный какой. Он снова зашел в дом, пробыл там не больше минуты, вышел, и направился в сторону сарая, отпер его и достал жестяное ведро, подошел к резервуару и зачерпнул воды до краев, занес ведро в дом и снова вышел с полотенцем, мыльницу, видимо, оставил у крана. Ну, это уже просто маниакальная чистоплотность, странно видеть такие привычки у олли. На этот раз Он не только помыл руки, но и умылся. Полотенце весело на шее, а руки он держал согнутыми, как хирурги перед операцией . Ну это уже явный перебор. Он посмотрел на меня, поднес указательный палец к губам, изобразив знак тишины. Взялся за дверь левой рукой обернув кисть полотенцем, открыл ее и зашел внутрь дома, закрыв плотно створку. Мне ни чего не оставалось, как просто сидеть и ждать.
Я попытался сосредоточится на слушание, за дверью происходила какая то мелкая возня. Только один звук выделялся своей периодичностью, звук трущегося метала о метал. Что там происходило на самом деле, я и представить не мог, как ни старался, потом бросил свои попытки и просто слушал. Прошло порядка получаса, дверь так и ни разу не отрылась. Мне очень хотелось пить, но встать и поискать за теплицей кран я остерегался, не известно как олли отреагирует на то, что я начну ходить по его земле. Один раз он меня предупредил, сейчас может и напасть. Вдруг дверь распахнулась, Он вышел на крыльцо, в руках у него был чайник и граненый стакан. Олли двинулся в мою сторону так, что закрывал собой открытый проем, и мне ни как не удавалось увидеть, что происходит внутри дома. К тому же, там стало значительно светлее, наверное, были отдернуты занавески с окна. Он подошел к лавочке, внимательно посмотрел на меня, затем поставил на край стакан и налил воды из чайника, развернулся и пошел обратно, опять так же строго по линии моего взгляда, закрывая спиной дверной проем. Я посмотрел на стакан, брать ли его и пить ли воду которую дал тебе олли? Он снова обернулся и посмотрел на меня, в горле резко запершило, я закашлялся и уже не задумываясь взял стакан и начал жадно пить, олли улыбнулся и пропал за закрытой дверью. Поставив стакан, начал снова слушать, движения практически не было, только тот же скрежет металла. И в друг я почувствовал странный едкий запах, который показался мне знакомым. Принюхавшись, я узнал его, это был уксус, такой же запах стоял в моей городской квартире, когда мама закрывала банки с соленьями. Более чем странно все происходящие. Не огурцы же он там закатывает, а может те самые шарики, что были в пакете. Решил не гадать, а просто сидеть и ждать, олли это олли, его действия не могут поддаваться простейшей человеческой логике. Олли может меня просто дурачить, сидит, шкрябает чем-то металлическим, разлил по полу уксус, кто Его знает. Затем настала тишина. Я уже давно не следил за временем, но с момента как олли вынес мне воду прошло примерно пол часа. Дверь открылась, Он вышел, весь взъерошенный и очень не спокойный, он держал сигарету плотно зажатую между пальцев, нервно подносил ее к губам, делая огромные затяжки. Я обратил внимание на его глаза, они были черные как угольки и нервно бегали из стороны в сторону. Скурив пол сигареты, олли звонким щелчком отправил ее за забор, нырнул обратно в дом и громко хлопнул дверью. Снова настала тишина.
Прошло порядка минут сорока, когда дверь распахнулась вновь. На пороге стоял олли. С поникшей головой и каким-то оплывшим лицом, левая рука была согнута в локте, пальцы неторопливо почесывали щеку, правая пересекала грудь и лежала предплечьем на сгибе левого локтя, в ослабленных пальцах еле держалась сигарета. Олли стал наклонять голову, что бы затянуться, но ни как не мог дотянуться, попытался помочь себе рукой, но сигарета не удержалась и упала на землю. Он с каким-то сожалением посмотрел на нее и застыл в том же положении, понурив голову. Так он простоял минут пять. Затем дернул головой, как будто проснулся, и начал расчесывать пальцами левой руки нос. Потом сел на порог, очень медленными движениями, как будто был под водой, вынул из кармана пачку сигарет. Открыл ее, посмотрел внутрь и снова застал без движения. На этот раз он пришел в себя минут через десять, потряс головой и стал нервно чесать правой рукой все лицо, потом недовольно фыркнул, достал сигарету и закурил. Сделав несколько затяжек подряд, он опустил руку с сигаретой между колен и начал стряхивать пепел и снова замер минут на десять. Сигарета успела истлеть до его пальцев. Олли резко дернулся и стал трясти обожжёнными конечностями. Встал, вошел в дом, вышел от туда с чайником, достал сигарету, ширкнул зажигалкой и снова закурил. И тут впервые посмотрел на мня. Лицо и правда было каким то потекшим, как будто все мышцы потеряли тонус, веки тяжелые, казалось, что олли с трудом держал их открытыми. Но больше всего выделялись глаза, они были ярко голубого цвета, а зрачков практически не было, лишь всмотревшись можно было увидеть две маленькие черные точки, не больше иголочной головки. Он как то криво улыбнулся, как будто каждое движение давалось ему с трудом, повернулся и пошагал по дорожке в сторону теплицы. Каждое его движение можно было охарактеризовать одним словом «медленное». На обратном пути олли остановился, сделал два больших глотка прямо из носика чайника, поставил его на землю и закурил. Затем очень медленно наклонился и сорвал какую то ягоду с грядки, закинул ее в рот сделал два ватных движения челюстями и снова замер. Картина более чем нелепая, олли стоял у грядки с закрытыми глазами и приоткрытым ртом, видимо напрочь забыв, что такое жевать. Правая рука так и застыла не донеся сигарету до губ. Тут я решил действовать, вспомнив уроки Дона Хуана, что на олли надо наброситься, повалить и прижать его к земле и держать столько, сколько нужно. Тогда Он станет моим союзником, и будет помогать. Такой шанс дается редко, сам факт встречи с олли исключителен, а с таким олли не встречался, наверное, ни кто. К тому же, сейчас он был чем то одурманен, и явно ослабленным. Я тихонько встал и начал осторожно двигаться в его сторону, Он ни как не реагировал, мне казалось, что он просто спит. Когда между нами оставалось не более трех метров, я издал громкий гортанный крик выхода силы «ЭЭЭЙЙЙЙОООО!!!» и бросился на него. Последнее что я увидел, как олли приоткрыл глаза и изобразил очень смешную гримасу удивления. Затем мир потемнел, и перевернулся с ног на голову. Мое нападение не было отражено чем- то магическим, а вполне человеческим ударом в печень. Я лежал на вскопанных грядках и смотрел на плывущие облака, в правом боку разливалась тупая ноющая боль, в ушах звенело, в голове все плыло. В чувства меня привела такая же, вполне человеческая фраза, низкого голоса с выраженной хрипотцой
-Ты чо, ебанутый!?
Надомной стоял Он и глядел на меня не мигающими, голубыми глазами практически без зрачков. Потом он просто повернулся и зашагал прочь. Полежав еще с минуту, попытался подняться, выходило с трудом. Сильно болел правый бок, в голове неприятно гудело. Получилось сесть. Встряхнув головой, я начал смотреть по сторонам. Он сидел на той же лавочке под кустом калины, где не так давно находился я полный решимости напасть на олли. Сегодня какой-то день великих заблуждений, сейчас я смотрел на Него, и он казался абсолютно человечным. Это было фиаско. Я не знал, как вести себя теперь. Улаживание конфликта взял на себя Он, просто налив из чайника воды в мой стакан, который так и остался стаять на лавке, сам же показательно сделал несколько глотков прямо из носика.
Мы сидели на лавочке и впервые за день разговаривали.
-Ты человек.
-Отличный вывод.
-Я принял тебя за олли.
-Хм.
-Ты вел себя очень необычно.
-Как именно?
-Ну ни как человек.
-И это мне говорит тот, кто считает себя воином.
-Я ошибался.
-Очень много.
-В чем именно?
-В себе самом.
-Как именно?
-Для воина, ты задаешь слишком много вопросов.
-Хорошо. Расскажи мне, что происходило все это время?
-Опять вопрос. Ты все видел.
-Такого я еще не видел.
-Ты много чего не видел.
-Хорошо, можно спросить об одном?
-Валяй.
-Я видел, ты собирал какое то растение, это твой олли?
-Гуахо. Называй его так.
-Можешь мне рассказать о нем. Я с таким не знаком.
-Это самый сильный гуахо из всех. Он открывает самый прямой и короткий путь к знанию.
-Почему я о нем ни когда не слышал.
-Он самый верный, самый терпеливый, самый злой и опасный из всех.
-Чем же он так опасен?
-Он тебя убьет.
-Но ведь гуахо можно призвать в союзники, и тогда он будет помогать.
-Слишком много вопросов. Мне надо идти.
Мы молча шли по дорожкам, пересекая линию за линией к центральному входу в сады. Сидя на остановке и ожидая автобуса, я не выдержал.
-Я хочу познать твоего гуахо. Научи меня обращаться к нему.
Он немного помолчал, закурил сигарету.
-Мой гуахо, самый сильный из всех. Он даст тебе видение в самые короткие сроки. Но отнимет у тебя все, что есть. А в конце убьет тебя. Такова плата за его знание.
-А этого можно избежать.
-Рано или поздно, ты встанешь перед выбором. Либо отказаться от него, либо умереть. И выбор будет труден. Гуахо очень плотно будет связан с тобой, а ты с ним. Он выжмет из тебя все до капли, разрушит всю твою прежнюю жизнь. Он принесет много тяжелых испытаний, много боли и потерь. Он очень силен и справится с ним, подчинить себе могут лишь единицы, а подчиняют, только ради того, что бы избавится от него.
-Я не боюсь. Я воин и вся моя жизнь битва. Ты будешь меня учить.
-Пришел мой автобус. Мне пора.
-Скажи, как мне назвать твоего гуахо.
-Я думаю, тебе понравится имя Опиато
Он запрыгнул на подножку автобуса, взглянул на меня голубыми глазами без зрачков и тихо сказал: «Он все заберет у тебя».
Именно эту фразу, 8 марта 2012 года, я буду вспоминать, подписывая накладную в ломбарде, на мамины золотые сережки. Последние, что оставалось ценного в моем доме.
