Киро☆Матрица, ролик шестнадцатый, ~пури-раз
Начиналось всё безобидно. МомоЯма спешила на встречу с томодачами, до места добежала, томодачей не нашла, получила от них звонки с объяснениями (Эмочан нашла кота и отнесла его обратно, а РИнка опять развлекалась с РИнкоматерью). Внезапно получив свободное времечко, МомоЯма огляделась, увидела нечто кулинарное и направила свои стопы туда. Место снаружи казалось весьма странным, даже по меркам замка о седьмице башен. Внутри оно оказалось ещё страньше, ибо там никого не было, откуда-то в лоб МомоЯме светил одинокий софит, а вся кулинария сводилась к летающему и неплохо так живому чизкейку. Древний мыш, всё это время сопровождавший МомоЯму, испытал порывы грызуна и погнался за чизкейком. МомоЯма, предчувствуя неладное, погналась за мышом, призывая его одуматься, но спустя пару шагов ощутила под ногами нечто скользкое. Прежде, чем обалдевшая идолица успела что-либо предпринять, она уже скользила по гладкому льду в неведомые двери. Мыш полностью ускользнул из поля зрения МомоЯмы, и поделать с этим она ничего не могла - она скользила, скользила, скользила, пока, наконец, не врезалась во что-то тёплое и не остановилась.
Когда душевное спокойствие вернулось в МомоЯму, она с немалым удивлением установила, что врезалась она в Эйре. Внимательный наблюдатель мог бы заметить трудноуловимую разницу между той Эйре, что обычно бродила по трубе, и той Эйре, в которую врезалась МомоЯма. Однако МомоЯме излишняя внимательность претила, так что она безыскусно спросила, давно ли Эйре вернулась из городу Парижу и почему ей не позвонила. Эйре, на тот момент собравшая себя воедино, начала хлопать глазами, пояснив, что о Париже ничего не знает и позвонить в любом случае не может, ибо свою собеседницу видит впервые. МомоЯма, захлопав глазами в ответ, уточнила у Эйре, она ли есть она, Эйре поведала, что она - действительно она, только немножко другая она. МомоЯма начала чаще хлопать глазами, но потом подумала, что теперь она знает и эту Эйре, так что ничего страшного не произошло. Эйре думала в аналогичном направлении, она задружила МомоЯму, нацепила на неё коньки, покаталась по льду и даже попрыгала под характерную музыку. МомоЯме понравилось призматически прыгать, она попробовала, повторила, насладилась хаппилаковостью и прекрасно провела время, пока не вспомнила, что что-то (мыша) забыла. Эйре не знала о мыше, но не возражала помочь. Под блеск пламени свечей, что загорались где-то на глубинном плане бытия, идолицы выступили в путь.
Некоторое время Эйре с МомоЯмой шагали по чистому и совершенно безлюдному дому, переговариваясь о маскотах, о летающих чизкейках и о призматическом катании. Потом дорогу им преградил до боли знакомый зрителям пылесос. Ни МомоЯма, ни Эйре не имели ранее дела с академиями строго режима, летание пылесоса обе сочли делом неодаячным, а когда сей пылесос их засосал, даже слегка перепугались. Впрочем, пылесос скоро выплюнул идолиц на свалке, от чего те малость обиделись. Но шлангом пылесоса повелевало Предназначение, и Эйре с МомоЯмой тут же, на свалке, обнаружили мыша, которой продолжал гнаться за чизкейком. Бросились идолицы в погоню, бежали они холмами бурными и лесами стрёмными, минуя берега, на которых стояли Великие Пенгвины, и горы, по котором кормились Онодёры, плыли они по рекам, полным маскотов, уходили из-под взгляда безмятежного фороракоса, неслись среди рисовым полей дикого облика, пока, наконец, не пришли к Башне (свечи на глубоком плане бытия продолжали загораться одна за другой). Мыш и чизкейк проникли в недра башни, идолицы же остановились перед кнопкой, на которую МомоЯма нажала, полагая, что так обнаружит вход. Вход не появился, из башни на слепом петухе выехала Стану в костюме жёлтого птерозавра (МомоЯма, начавшая присматриваться к якобы знакомым, установила, что эта Стану чем-то подобна Эйре, то бишь снова не совсем та). По совету Эйре, МомоЯма повторно нажала кнопку, слепой петух опять появился, а вот Стану на нём не было. Зато у петуха имелось нечто иное, и это иное пало к ногам МомоЯмы.